шанс еще немного побыть влюбленным дураком, ни ей облегчить душу. Ты впряглась во взрослые игры, девочка моя. Я с тобой по-взрослому. И ты со мной так же. Так к чему уже назад сдавать?
Несемся друг на друга. Скорость — бешеная. Давай без этого. Давай наконец-то встретимся лбами.
Айка сжимает губы, крутит головой из стороны в сторону.
— Нет. Этого не будет, Айдар. Мы с Сафие уедем куда-то. Но не к тебе.
Новости.
— Куда это вы уедете? — Вместо ответа — взгляд. Мне кажется, там боль. Мурашки по коже. Хочется дернуть, но сбивает ее высокомерное:
— Я еще не решила.
— Решаешь не ты.
Выдыхает. Смотрит снова на руки. Что ты там увидеть хочешь?
— Ей не нужен такой отец, как ты. — Лупит.
— А какой нужен?
— Нормальный.
Молчим. Сжигаем друг друга глазами.
Не знаю, за что мне она. За какие грехи. За гордыню, наверное. Потому что иначе не объяснить. Уничтожает веру, а я не могу из головы выбросить. Из сердца. Из жизни.
— Нормальный — это…
— Да любой.
Истерит. Взмахивает рукой и встает с кресла. Ходит по спальне. Я слежу. Останавливается у кровати берет в руки тюбик. Крутит. Смотрит на него. Дрожь возвращается. Снова вижу, что дыхание частит…
— Правда мало денег положил, да? — Сам не знаю, зачем спрашиваю. Наверное, для реакции. Извлечь хочу максимум. Планомерно спускаемся от высоких эмоций, которые питают плотно и до отказа, к маленьким дозам злости и ненависти. Опять таки… Ну что ж.
Айка смотрит на меня. Краснеет сильнее.
— Да я ни за какие деньги тебя не хочу. Тошнит.
Размахивается и бросает в меня лубрикантом. Я поворачиваю голову, но уголок все равно чиркает по виску. Улетает дальше. Смотрю на тюбик, слыша за спиной частое дыхание.
Оглядываюсь.
Попадаю в шторм.
Мне бы тоже сказать, что тошнит, но это же неправда. Даже зная, что предательница, не могу не хотеть.
— А кого хочешь?
— Лишь бы не тебя.
Улыбаюсь.
И отцом, я так понимаю, тоже любого сделать готова. Лишь бы не меня.
Не повезло тебе с родителями, Сафие. Прости нас. Когда-то. А пока…
— На что готова, чтобы я тебя отпустил? — Спрашиваю, ощущая себя безвозвратно мертвым. Айка, кажется, не ожидала. Дыхание сбивается. Глаза становятся шире.
Что ты смотришь, как будто за шанс хватаешься? Нет у нас с тобой шансов. Это тоже игра всё.
— Я сделаю всё. Просто скажи.
— Всё?
Кивает.
Да ничего, на самом деле.
Ты уже всё сделала. С тобой не могу. Без тебя сдохну. И будет, как хотела. Дочка — полусирота. Ты — свободная птица.
— Сядь для начала.
Киваю обратно на кресло. Она слушается. Вот теперь тошнит, да. От того, что вдвоем делаем. Тянусь за телефоном. Открываю и вбиваю нужное мне имя.
Листаю ряд фото. Тычу на рандомною. Показываю ей.
Она смотрит, кусая губы. А я пытаюсь понять: узнает или нет.
— Кто это? — Спрашивает, хмурясь.
Может и правда не знакома. Она и не должна. Это пока ничего не доказывает.
— Секретарь вашего горсовета. — Делаю паузу. Айка молчит. Чего ты ждешь, интересно? — Не знакомы?
Медленно ведет головой из стороны в сторону. Ловлю в глазах вспышки. То ли боится, то ли надеется…
— Значит, познакомитесь. — Произношу и самого трясет. Тормознуть хочется. Держусь. — Я тут узнал, что есть люди, которым я мешаю…
Отключаю эмоции. Или убеждаю себя, что отключаю. Слежу за реакциями.
Они ожидаемы. Айка замирает. Взгляд слетает вниз с моего лица на шею.
Что ж такое? В глаза — нет? Страшно?
Та давай. Доиграем уже.
— Не понимаю…
Мямлит, заводя сильнее. Усмешку мою отмечает. Фокусируется на ней, потом взгляд снова летит вниз.
— Не только тебе я не нравлюсь, представляешь? — Молчит и трясется. Черти рычат и скалятся. Держу за цепи. Бьют копытами. — Мне нужна информация. И заодно компромат. Спать со мной противно, давай вернемся к тому, с чего начали. Пошпионишь…
Вижу, как сглатывает. Снова перед глазами учащенно мигающие красные сигналки. Я игнорю. Рвущиеся из руки цепи оставляют раны на ладонях. Слышу тихое:
— Как?
Усмехаюсь. Раз. Два. Три. Разжимаю.
— Будет не сложно. Всего лишь хвостом перед ним повилять. Соблазнишь. Переспишь. Мне — видео и информация, которую прошу. Тебе — свобода. Идет?
Сам не верю, что сказал. Но получается, что да.
Молча впитываем слова. Я и она. Жду…
Кажется, что вокруг нас пространство трескается, грозит обвалом. Но я лично не боюсь. На нее смотрю. Размышления затягиваются.
Поднимает взгляд. Спокойно просит:
— Повтори…
Я психую. Что-то не то… Что-то, блять, не то…
Дергаю плечами, руками развожу.
— Что помешало с первого раза услышать?
— Повтори. Пожалуйста…
Айка просит еще раз. Осознаю, что треск не снаружи, а внутри.
Не могу.
Отвожу взгляд. Сжимаю челюсти. Она закрывает глаза и тянется за водой. Это я сначала так думаю, потом понимаю — не пить.
Берет стакан. Взвешивает. Размахивается.
Я ребром кисти отбиваю, она подается к столу. Дышит быстро-быстро. Смотрит — прямо-прямо. Плюет в меня:
— Я тебя ненавижу. Что ты со мной сделал? За что ты это со мной сделал…
— Я с тобой что сделал? А ты со мной что?
Улыбается. А мне вдруг страшно.
Впервые так, наверное.
Черти по углам. Забились.
В голове проносится: а вдруг ошибся? Я хватаю мысль за хвост. Она с размаху бьет в затылок.
По коже мороз. В руках дрожь. Не могу.
— Айка, ладно. Стоп. Отмотали.
Тянусь через стол. Поймать хочу. Она отталкивает. Замираем.
Между нами — болото непростительных грехов и ошибок. Я чувствую все ее эмоции, но не подлость.
— Отмотали? — Айка хмурится и переспрашивает. — Куда отмотали, Айдар?
Хочу встать, она тычет в меня пальцем и встает сама. Заходит за кресло. Стискивает его до побелевших костяшек. Пятна покрыли шею, плечи, грудь. Мне кажется, ее изнутри разрывает.
И меня тоже. Поздно пугаюсь. Поздно думать начинаю.
Смотрю в глаза. Вижу, как наполняются слезами.
Блять.
— Сядь, пожалуйста…
Прошу тоже поздно.
Она приподнимает кресло и громко бросает его назад. Дергаюсь.
Айка мотает головой, окидывает взглядом комнату. Тормозит на мне.
— Куда отмотали, Айдар? Куда?! — Кричит. А мне кажется, что стекла вылетают. — Может быть туда, где мне двадцать было? Аллах. Мне двадцать было!!! Я испугалась! Я не знала, как правильно!!! Я хотела всем помочь. Всех спасти. Я думала, так будет лучше! Наум сказал, ты меня простишь… Отец сказал, я плохая шлюха, если… Если уговорить тебя не могу. Потом ты сказал, что моя задача не в том, чтобы лезть в серьезные дела. Вы все считали меня
