переговоры о создании этой новой имперской лиги проходили в 1547-1548 гг. в Аугсбурге. В 1552-1553 гг. Карл все еще пытался сформировать союз (Меммингенский союз - Memminger Bund), который должен был охватывать всю Германию и объединять территории, принадлежавшие империи, с Нидерландами.
Памятная записка, составить которую в 1554 г. Карл попросил своего вицеканцлера Сигизмунда Зельда, Бранди метко назвал «политическим завещанием Германии». Ее основные положения отражают взгляды самого императора. Императорская власть ослабла, князья стали более независимыми, чем раньше; власть императора покоится на его наследных владениях, которые постоянно подвергаются нападениям внешних врагов.
Система Landfrieden (законодательный запрет использования военной силы для разрешения внутренних конфликтов в Священной Римской империи. - Пер.) бесполезна, так как ее невозможно привести в исполнение: две доступные санкции - объявление вне закона и обязательство ее членов обеспечить взаимопомощь - совершенно недостаточны, так как подвергшийся нападению будет прикончен раньше, чем подоспеет «помощь». Тем не менее то ли в силу инерции, то ли в силу глупости до сих пор есть много людей, которые в рейхстаге будут высказываться за эти устаревшие, бесполезные средства борьбы. Как и в прошлом, единственная надежда - на создание союзов по модели старой Швабской лиги.
Реформаторские планы Карла V рухнули не просто из-за самоуверенного эгоизма князей, а и из-за противоречивых целей политики Габсбургов в империи. С одной стороны, Габсбурги хотели перестроить империю, поставив ее на более прочный фундамент, с другой - они хотели получить максимально сильную поддержку своей политики, которую князья считали «личным делом» императора. Даже при этом, вероятно, действительно единственный шанс объединиться в XVI в. был в развитии и организации империи как конфедерации. Эта задача все еще не была выполнена к началу нашего столетия. Только в качестве конфедерации империя могла надеяться отразить атакующую ее изнутри и снаружи опасность превратиться в тирана и «чудовище - всемирную монархию».
«... Шесть раз в Испанию». В своем обращении при отречении от престола Карл попросил прощения за все несправедливости, которые он невольно совершил во время своего правления. Затем он уехал в Испанию, в дом, построенный для него в Сан-Херонимо-де-Юсте по образу и подобию дома, где он родился, - Принсенхофа в Генте.
Никакой народ (или, скорее, народы, так как народы, объединенные под властью испанской монархии, прекрасно осознавали свою особую идентичность) не сопротивлялся Карлу так энергично, как испанцы: это они хвастались, что никогда не подчинялись императорской власти, даже власти Карла V. При Карле V и его сыне Филиппе II (которому он отдавал предпочтение как своему преемнику в империи) испанцы служили империи, воюя на всех полях сражений в Европе, в то время как другие испанцы в Америке подарили ему новое представление об империи. Завоеватель Мексики Кортес пишет Карлу V: «Ваше высочество, вы можете называть себя императором под новым титулом - императором Новой Испании с не меньшими правом и пользой, чем вы называете себя императором Германии». Карл не должен был поддаваться искушению иметь независимую imperium в Новом Свете (даже imperium, независимую от папы римского и немцев). Когда Виториа подверг нападкам законность завоевания Америки, он недвусмысленно основывал их на существующих правах Западной империи. Имперского орла Карла - aguila de Austria - по-прежнему можно увидеть в Южной Америке как предмет национального индейского искусства, напоминающего нам о том, что когда-то он был священным символом, который утверждал свободы, провозглашенные Карлом для индейцев, точно так же, как знак доллара напоминает нам о девизе Карла plus ultra.
В какой степени американское серебро и золото помогли финансировать политику и войны Карла V в Европе - это спорный вопрос. Но «империя, над которой никогда не заходит солнце», принадлежит мировой истории. Начиная с Карла V и его брата Фердинанда старый двуглавый орел империи в форме двуглавого орла Австрийского дома поселился и в Мадриде, и в Вене. На протяжении почти двух столетий история Священной Римской империи и судьбы испанской империи были тесно переплетены.
Кортес не один предлагал Карлу взять себе титул «император Америки» (Imperador de Indias). Эту идею также выдвинул нидерландец Никлас де Витте и итальянец Мотолиниця. Мысли о заморских территориях, Мексике, втором рождении Австрийского дома, таким образом, уже витали в воздухе. Карл V не был «империалистом». Не был он и целеустремленным правителем на манер своего сына Филиппа II. Как его оценивали люди, можно судить по широко распространенному рассказу, имевшему хождение в окружении вице-короля, о том, что он из соображений совести подумывал вернуть Перу назад инкам. Постоянный конфликт с совестью, который беспокоил его, когда перед ним вставали огромные проблемы, открывшиеся в Новом Свете, проливает свет на его политику в Европе, где он чувствовал себя ответственным как за протестантов, так и за католиков. Он разрывался между двумя полюсами: на одной стороне была его real conciencia (королевская совесть - исп.), религиозный и этический долг, который он возложил на себя вместе с короной, обязывавший его заботиться о своих индейских подданных; с другой стороны была его real servicio (королевская служба - исп.) - его долг по отношению к экономическим нуждам короны, который обязывал его максимально эксплуатировать Индии, чтобы финансировать политику короны в Европе.
Воодушевление первых испанцев, которые первыми добрались до Америк, возбуждалось и поддерживалось мифологическими и эсхатологическими предположениями, надеждами на нахождение рая, фантазиями организовать всемирный крестовый поход против ислама (Колумб отправлялся в путь, чтобы найти пресвитера Иоанна - пресвитера Джона на Востоке и привлечь его к участию в крестовом походе, который стал бы ловушкой для исламских земель в Африке и Средиземноморье). Солдаты Кортеса видели святого Иакова, Победителя мавров, воюющего рядом с ними в одном строю (тот самый Сантьяго, которого призывали в битве с протестантами при Мюльберге). Завоевание Америки, таким образом, предстало как расширение реконкисты -продолжение войны с исламом и язычеством. Жажда золота подстегивала людей отправляться в поисках приключений, но ценой были смерть, страдания и лишения во время того, как маленький отряд испанских солдат прокладывал себе путь через огромные чуждые им миры Южноамериканского континента. Вскоре последовало горькое разочарование. Какой смысл был в том, чтобы подвергаться таким страданиям и приносить такие жертвы? Кому была от этого польза? Ворчание такого рода привело к разногласиям - иногда очень острым -между испанскими «колонистами» и далекой королевской властью. Карл V, постоянно нуждавшийся в деньгах, не собирался и не мог нести расходы, связанные с открытием заморских территорий. Поэтому он передал королевские права частным интересам в форме контракта, известного как capitulaciyn: государство не было готово идти на огромный финансовый риск, связанный
