жили там-то, плавали там-то. Там была целебная грязь, а вот там — розовая вода, ливень, и я не осмелилась…
— И я не осмелилась в воду войти дальше, чем по колено. Стояла на берегу, и еще этот ветер… А я в платье. Не знаю, почему мне смелости ни на что не хватает.
— Ты и не должна была заходить, если не хотела.
— Значит, трусиха.
Пашка помотал головой:
— Значит, посчитала наиболее надежным для себя не заходить. Люди любят оценивать риски — и отказываться от чего-то, когда они слишком высоки, — хмыкнул он.
Я поняла — Пашка говорит про свои отвергнутые чувства.
В которых он мне признался, несмотря на высокие риски быть отвергнутыми.
Почему мой мир сконцентрировался на Нике? Не на нем? Пашка вдруг показался мне взрослым, знающим куда больше меня. Будто я бумажный кораблик, пущенный по течению ручейка вдоль автомобильной дороги. А он — судно длиной в три футбольных поля, что рассекает океан, оставляя за собой след из волн. Мне ничуть не проще, чем ему, но, если сравнить нас в масштабе, я буду настолько ничтожна, что никто меня даже не заметит.
Мы приблизились к общежитиям (или они приблизились к нам). Невзрачные снаружи, они и внутри были неидеальными. Пару лет назад общежития отремонтировали, но лучше они не стали. Две кухни на этаж, но в каждой — холодильник высотой по пояс, которым должны пользоваться все жители крыла (места, конечно же, не хватает). Сломанные духовки, одна рабочая конфорка на две плиты. Внезапные отключения света (на день) и горячей воды (на пару недель). Души, которые спустя год после ремонта перестали функционировать, все до единого, и теперь вновь переделываются, что сопровождается пылью и шумом.
Подружки мне постоянно жалуются на это безобразие.
А самое забавное — в общежитии живут журналисты, которые умеют работать с прессой, и каждый общажный катаклизм где-нибудь, да мелькает, но толку от этого мало, ибо (ибо…) руководство общежития на все имеет собственное мнение.
Навигатор заботливо проложил маршрут — девять минут петлять между домами.
— А у тебя что нового? — поинтересовалась я, чтобы прервать затянувшуюся паузу.
На удивление, ничего нового у Пашки не произошло. Хотя, помнится, на предыдущих наших прогулках у него постоянно имелось множество новостей.
И все-таки все совсем не так, как прежде.
— Как дела у Полины и Оли?
Раз друг о друге мы больше не говорим, можно, видимо, и других обсудить.
— У Оли неплохо. У нее намечается любовь.
— Хорошо, что хотя бы у кого-то… — пробубнил Пашка.
— Что?
Всё я прекрасно слышала. Просто не сразу поняла, что это упрек в мою сторону. Не ожидала… Пашка помотал головой — мол, ничего.
— И у Полины неплохо, — продолжила я, умолчав про все те проблемы, с которыми столкнулась ее семья. — Завтра вот приедет, узнаю подробнее. А если…
Вдруг захотелось спросить то, о чем я думала периодически, на что иногда надеялась (с каждым днем все меньше и меньше).
— Да?
— Сейчас на пешеходный… А если я вдруг начну с кем-то встречаться, ты не будешь обижаться?
Пашка опешил. И ступил на дорогу лишь спустя три секунды после того, как на пешеходном светофоре загорелся зеленый.
Небо серое, а каемка Пашкиных глаз, листва на тополях и светофорный фонарь — зеленые. Красивый контраст.
— Почему я должен обижаться?
Спросил совершенно будничным тоном, но мне показалось, будто в голосе его стало вдруг меньше жизни.
Зря спросила. Да и сама не знаю, с какой целью. Просто мы так быстро перестали притворяться, что разговора с признанием не было, и я решила, что теперь можно говорить с учетом того, что он был. Меня беспокоило, что Пашка может увидеть, как я гуляю с кем-то другим (хотя не то чтобы я делаю это часто). Наверняка это заденет его настолько же сильно, как меня задевает вероятность, что с кем-то другим гуляет Ник.
Я не стала ничего объяснять, пожала плечами.
— Нет, я не буду обижаться, — продолжил Пашка. — С чего бы? Ты можешь общаться с теми, с кем сама посчитаешь нужным. Я не хочу никак ограничивать твою свободу, да и прав на это не имею.
— Ну хорошо.
Он отвернулся. Что ж, не будем больше развивать эту тему.
Интересно, а мне было бы обидно? Если бы я знала, что, вероятнее всего, вместе с этим человеком мне не быть. Болело бы внутри от осознания факта, что он счастлив с кем-то другим?
Думаю, да.
Было бы мне легче, если бы я не знала, что он встретил человека, который симпатизирует ему больше, чем я? Если бы я чуть-чуть, но надеялась, что он может поменять свое отношение ко мне?
Скорее всего, тоже да.
— Нам сюда.
— Куда именно?
Друг за другом, в соседних подъездах — три пункта выдачи самых больших интернет-магазинов. С одной стороны, выглядит нелепо. А с другой — наверное, это удобно, можно сравнить цены на товар и сделать заказ там, где будет выгоднее всего.
— Налево.
На выдаче сидела наша ровесница — девушка с яркими рыжими волосами. Пискнул сканер, и она скрылась в подсобке, за синей шторкой.
— Там что-то объемное?
— Нет, книга. Мне в сумку влезет.
На приклеенной этикетке значилось — «Код: создание, анализ…» и что-то еще, разглядеть я не успела, потому что сразу спрятала ее в сумку от чужих любопытных глаз. Интересно. Не припомню, чтобы Полинка увлекалась программированием, не то чтобы это наша специальность. Может, взяла на подарок? Вот и заказала заранее, чтобы успеть в срок. Спрошу, предварительно извинившись за любопытность.
Спасибо, до свидания, и вот, пожалуйста, мы вновь на улице, с начала нашей прогулки прошло полчаса, и у нас еще два раза по столько же — всё-всё-всё обсудить.
— Как думаешь… — начал Пашка. Не сговариваясь, мы двинулись в сторону института, в более знакомые края. Глядишь, еще и по парку пройдемся. Слишком много событий лета связывают меня с этим парком. Клянусь, весь учебный год буду обходить его по касательной.
— Да?
— Раз уж мы все-таки заговорили об этом. Каким он должен быть, идеальный парень или девушка, с которыми приятно проводить время?
Звучит как очередной вопрос с подвохом. Я пожала плечами:
— Таким, чтобы тебе самому нравился. Не думаю, что есть универсальный рецепт. Это же не кулинария.
— А лично у тебя?
Угадала.
— Тоже. В разное время мне нравятся разные люди.
— Все равно должно быть между ними что-то общее. Хорошо, давай я начну, — предложил Пашка. Я кивнула, хотя мне очень сильно хотелось избежать всех этих сомнительных разговоров. —
