Студентка Эстель молчала. Она смотрела на меня круглыми глазами и мелко вздрагивала. Я с досадой подметила страх даже в ней, словно серебристая лилия вместе со мной слышала хор оружейной стали, требующий кровавой расправы прямо в узкой библиотечной нише. В том месте, где Лилия успела выстричь волосы на голове леди Эстель, появилась заметная проплешина, делая вид обычно уверенной девушки каким-то жалким и беззащитным. Я выругалась про себя. Ну нет, я точно не спущу им это с рук. Нужно только отправить Сирену подальше от места бойни.
— Сирена, — я двинулась к девушкам, и они немедленно отпрянули. — Уходи отсюда.
— Не подходи ко мне, проклятая! — хлюпнула носом студентка Эстель.
Накидка валялась на полу, и я подняла её, подала подруге. Та замотала головой, отказываясь принимать одежду из моих рук. Я осторожно повесила плащ на спинку стула, чтобы девушка могла дотянуться.
— Иди в комнату, Сирена, — процедила сквозь зубы.
Злость во мне нарастала, вскипала предвкушением ударов и жестокого урока для трёх бессовестных студенток. Остригу их наголо. Исполосую лица шрамами — достаточно глубокими, чтобы даже после исцеления остались полосы. Сломаю пальцы, чтобы они не только ощущали боль, но и слышали хруст своих костей. То, что мне хватит силы, ловкости и умения, я не сомневалась ни разу.
Первой пострадает Ракель, поскольку это наверняка её идея. Лилии достаточно будет вывихнуть колени, чтобы могла только ползать. А третья, так и быть, пусть бежит, если ей хватит ума бросить своих подруг, а не вступать со мной в бой. К тому моменту, как она вернётся с подмогой, меня тут уже не будет. План действий получился отличный, но начинать его на глазах у Сирены совсем не хотелось. Она и так была напугана. Крики и плач ползающих в крови целительниц испугают её ещё сильнее.
— Ты не можешь мне приказывать, — противно взвизгнула серебристая лилия.
Я зло сощурилась. Толмунд тебя подери, капризная принцесска, я же о тебе пекусь! Как же просто всё-таки было в кругу своей банды, где со мной никто не спорил! Неужели леди Эстель готова пожертвовать волосами только ради того, чтобы подчеркнуть отвращение ко мне? Я ведь хотела помочь! Но могу и уйти, оставив глупую гордячку на растерзание бешеным кошкам. Кто знает, что они отрежут ей после волос.
— Сирена, пошла вон, — сердито выплюнула я, оценивая взглядом трёх прижавшихся к стеллажам девушек.
Даже Ракель отступила к стене с картой, закрыв собой восточную границу с Таххарией-Хан. Должно быть, желание расправы отпечатлось у меня на лице, и пантера верно расценила расстоновку сил, вмиг превратившись в драную кошку.
Сирена же не двинулась с места. Устраивать перебранку при целительницах было совсем плохой идеей, поэтому я лишь сверлила глазами леди Эстель, пытаясь заставить её подчиниться. В ответ она задрала мокрый от слёз нос, выдерживая мой взгляд. О, Ревд, Сирена!
— Только если ты пойдёшь со мной, — выдвинула она условия, противоречащие моим ближайшим планам.
Эта леди просто невыносима! И как только Лоним это терпит? Захотелось стукнуть её, вытолкнуть силой за дверь, принудить к исполнению моих требований, но я лишь коротко кивнула, снова протягивая накидку. В конце концов, состояние Сирены было важнее. А выглядела она дурно. Даже после шторма леди Эстель умудрилась остаться более привлекательной, чем после встречи с компанией брошенной Лонимом девушки.
— Смотрите-ка, псиной управляет, оказывается, не только её ментор, — донеслось в спину.
Я резко развернулась, и осмелевшие, было, девушки разбежались в стороны, снова вжались в книжные ряды.
— Мной управляет здравый смысл, — не осталась я в долгу. — Переживаю, что не отмоюсь от вашей крови.
Уверенно зашла обратно, и Лилия завизжала. А я ухмыльнулась. Неторопливо свернула ещё плохо подсохщий от чернил пергамент Сирены, наслаждаясь страхом в глазах целительниц, сунула в карман атласные ленты, даже злостчастные локоны с пола подобрала, чтобы не оставлять этим курицам трофей.
— Не попадайтесь мне на глаза, — кинула на прощание и спешно вышла вслед за ожидающей Сиреной.
По облачному мосту мы шли в молчании.
Сирена — впереди, кутаясь в накидку и всё ещё всхлипывая, я — сзади, стараясь подстраиваться под неторопливый шаг девушки и успокаивая ревущую в груди агрессию. Хотелось что-то сказать, как-то поддержать Сирену, но я боялась сделать только хуже. Ещё вчера я бы посмеялась над нелепой трагедией, ведь если подумать — ей же не пальцы отрезали, а всего-навсего волосы! Но с некоторых пор мои собственные волосы приобрели особую важность и стали мне дороги. Если быть точной — прямо со вчерашнего дня. Поэтому сейчас я угрюмо плелась за бывшей подругой, искренне ей сочувствуя и пытаясь подобрать слова утешения.
На входе в замок студентка Эстель вдруг резко накинула капюшон, и посторонилась. Я тоже помедлила, пытаясь найти причину остановки. Из дверей выпорхнула Элигия — счастливая, светящаяся каким-то заразительным восторгом, она даже не заметила слёз студентки своего факультета, лишь радушно улыбнулась в качестве приветствия. Тиаль Вейна лежал поверх удивительно закрытого для этой развратницы платья — длинные рукава, высокий воротник-стойка и юбка, почти прикрывающая пятки. В таком наряде Элигия Веллильер была и впрямь похожа на благочестивую преподавательницу. Но меня этим обмануть было невозможно: я знала, что платье было притворством, обманчивой маской, за которой пряталась вульгарная певичка из Ордена Крона. Я даже боялась думать о том, что же её так порадовало на этот раз.
— Здравствуйте, магистр Веллильер, — тихо просипела Сирена и быстро нырнула в закрывающуюся дверь.
Я же приветствием Элигию не удостоила, только хищно скосила глаза, когда поровнялась с ней.
— Сирена — твоя подруга? — кивнула магистр факультета Вейна на ленты и локон в моих руках.
— Нет, — я даже не соврала.
— Очень жаль, — как-то слишком искренне расстроилась певица. — Она очень сообразительная девушка.
Подавив безумное желание скинуть с моста вездесущую пиявку, я поторопилась догнать свою едва не остриженную не-подругу.
Наверное, это было похоже не бегство, но порой бегство от собственных желаний бывает очень кстати, особенно если эти желания идут вразрез с законами. «Нельзя бить женщин» — прошептала я давнее наставление Джера, уже второй раз за день удерживая саму себя от насилия. Как же сложно всё-таки ощущать физическое превосходство и власть над чужими жизнями, и при этом не использовать в своё удовольствие ни то, ни другое! Подлые целительницы, хамовитые однокурсники, Элигия — все они были для меня проблемами, которые я могла бы решить росчерком кинжала и полётом стрелы. Или столкновением с моста, да.
Гул от наших шагов эхом отражался от высоких потолков. Темнота прятала пыль и плесень по углам, изредка прерываясь светом от редких окошек. Вместо вдохов я считала ступени, пытаясь разогнать темноту в собственной душе. А она всё ещё клокотала, требовала выхода, немедленной мести за посягательство на ту, что я всё ещё считала своей подругой. Несмотря на несправедливое отношение, я любила Сирену, и даже — смешно сказать! — любила её волосы.
