считала Тиграна чудовищем. А может быть, он и есть чудовище, откуда я знаю? Что я вообще о нём знаю? Невозможно сравнить тот маленький кусочек его жизни, который я провела с ним, и больше, чем полвека, которые он прожил без меня. Смешно даже говорить, что я его знаю.
Словом, мысли мои скакали в разных направлениях, мешаясь и путаясь. Парень напротив всё так же читал что-то в телефоне, время от времени бросая взгляд на двери. Тоже кого-то ждал?
Я сходила до кофейного автомата, нацедила себе стаканчик гадкой и чрезмерно сладкой жидкости, вернулась. Хорошо было бы сесть в нормальном кафе, но оно здесь располагалось в отдалении от стойки ресепшн, и я могла запросто пропустить появление Ивана Сергеевича. Так что пришлось давиться суррогатом.
Иван Сергеевич вошёл в холл гостиницы ровно в два часа. Я моментально узнала его и сразу почувствовала, что меня трясёт. Не от страха, нет. И даже не от нервного напряжения. От отвращения. Мелкий, плюгавенький, с намечающейся лысиной и очень большим самомнением. Считает себя важной шишкой, вершителем людских судеб. Думает, что может вот так запросто отнять у Тиграна всё, что тот создавал целую жизнь. А сам-то ты чего добился? На высокий пост забрался? Знаем мы таких, бывших комсомольцев, готовых лизать всем подряд. Власть для них — способ компенсировать собственные комплексы. Такому, может быть, важнее не деньги Тиграна, не компания, а сам факт, что у него есть власть отобрать, унизить, показать нефтянику его место. Этих жополизов такие, как Тигран, гордые и независимые, особенно бесят.
Как я и рассчитывала, Иван Сергеевич был не один. На локте у него висела девица. Ничего особенного, но для такого кавалера — высший класс. Стройненькая, ножки длинные, блондиночка, нос курносый, глаза большие и немного наивные. Изображает, конечно. И наивность, и огромную любовь к кавалеру. Вон как к нему жмётся, даже не стесняется. И он, дурак, гордый такой идёт. По моему опыту, умные чиновники никогда не афишируют своих любовниц. Или этот считает, что здесь, в Москве, ему всё можно? Потому и мотается в столицу каждую неделю.
Но что-то в увиденной картинке не складывалось. Не похоже было, что они встречаются давно. Так стреляют глазками и вешаются на кавалера максимум в первый месяц знакомства. Да и мужика явно раздувало от осознания, какую красотку он урвал. Тоже признак едва начавшихся отношений.
Но прежде, чем я успела сделать окончательные выводы, случилось неожиданное. Парень, про которого я давно забыла, вдруг сорвался с места и кинулся к Ивану Сергеевичу.
— Ах ты, скотина, — завопил он так, что на него обернулась половина присутствовавших в холле людей. — Пришёл-таки! В наше место! И швабру свою новую привёл! Вот такая тебе нужна, да? С сиськами?
Иван Сергеевич побелел и отшатнулся, явно опасаясь, что парень накинется на него с кулаками. Девка беспомощно озиралась по сторонам, но ни одного охранника в зале не наблюдалось. Вероятно, они очень невовремя пошли на улицу покурить. Я вся обратилась в слух и зрение, надеясь не пропустить ни одной подробности.
— Илья, прекрати! — возмутился Иван Сергеевич. — Что за отвратительная сцена? Ты ведёшь себя недостойно мужчины.
— А ты себя достойно ведёшь? — взвизгнул парень.
— Пойдём в номер, люди смотрят!
Иван Сергеевич попытался взять парня за локоть, но тот вырвал руку.
— Не смей меня трогать! Никуда я с тобой больше не пойду! Ты мог хотя бы со мной встретиться! Не вот так, по телефону! А потом привести мымру эту в наше место!
Тем временем подоспели охранники. Сориентировались они мгновенно. Да что тут думать? На представительного мужика в костюме, с девушкой, к тому же, кидается истеричный парень в каких-то подвёрнутых джинсах и растянутой кофте. Наркоман или сумасшедший, как пить дать. Тут же его скрутили и стали теснить к выходу. Парень орал проклятия в адрес Ивана Сергеевича, а тот, поняв, что опасность миновала, пожал плечами, что-то сказал застывшим в изумлении девушкам на ресепшн и повёл свою курносую эскортницу к лифту.
Я сообразила, что мне делать, неожиданно быстро. Только бы успеть. Только бы он не взял такси из числа вечно ожидающих возле входа в гостиницу, только бы пошёл до метро. Тогда я точно успею его догнать.
Я вылетела на улицу и поняла, что мне сказочно везёт. Парень вообще никуда не торопился. Он стоял у высокого парапета, лицом к дороге, и курил. Услышав мои шаги за спиной, резко обернулся, но поняв, что это его нечаянная соседка из холла, а не решившие добавить охранники, дёрнул плечом и снова отвернулся. Однако слёзы в его глазах я увидеть успела.
— Илья, — позвала я. — Илья, послушайте, нам надо поговорить.
— Нам? Или тебе? — зло спросил парень.
— Нам. Об Иване Сергеевиче.
— Да надо же! А ты кто такая? Его очередная подстилка? Вы там что, посменно у него работаете? — затихшая было истерика, похоже, стала набирать новые обороты.
— Не его, — мрачно поправила я. — Не истери, не было у меня ничего с твоим Иваном Сергеевичем.
— Точно? — всхлипнул парень.
— Честное пионерское. Угости сигареткой.
Мы стояли и курили, наблюдая, как проезжающие внизу машины месят бесконечную московскую грязь. Напротив желтел Измайловский парк. Никогда там не была. В парке сейчас красиво, наверное. Ага, и маньяки с осенним обострением в кустах как раз таких романтичных идиоток, как ты, дожидаются, подсказал внутренний голос. Но воображение упрямо рисовало прогулку по парку с Тиграном. И рядом с Тиграном маньяки не пугали. И даже Артурик вписывался в идиллическую картинку, бегающий по дорожкам и играющий с листьями. Ещё хорошо бы собаку. Почему у нас нет собаки? Артуру не помешал бы друг. И вообще дети должны расти с собаками. Я всегда мечтала об овчарке. А дома у нас жили только мамины мерзкие кошки.
— Любишь его? — спросила я, упорно смотря на дорогу, когда сигарета почти истлела.
— Любил, — ответил Илья и бросил окурок вниз.
***
В кофейне было тепло, а из больших панорамных окон открывался вид на тот же парк. Правда, тут её достоинства и заканчивались, потому что блинчики мне принесли холодные, а кофе оказался ещё мерзостнее, чем из автомата. Илья взял большую чашку какао с горой сливок и куском бисквита, и теперь грел об неё руки. Он выглядел совершенно мальчишкой. Очень расстроенным и каким-то потерянным.
— Мы три года встречались, — рассказывал он. — А потом вдруг звонит. Говорит, что всё. Что слишком большой риск. Что он устал мотаться. Что скоро у него будет новая работа. И вообще новая жизнь. В которую я не вписываюсь. А я всё равно решил приехать
