– Если до кого-то никто не добрался, значит, этот кто– то просто никому не был нужен, – возразила Лорелея. – До любого можно добраться, если в том возникнет нужда. За вами придут от Бреса. Поверьте, я знаю, о чем говорю. Я сама приходила к тем, кто считал себя в полной безопасности.
– Только не здесь, – отрезала мать Воронов. – И со мной всегда Ройле.
– Ройле – лесоруб, а не воин, – упрямо гнула свое Лорелея. – Он хорош, чтобы разгонять разбойников, но против настоящего бойца он никуда не годится. Махать топором и биться – это разные вещи. Возьмите с собой хотя бы охрану!
– Когда мне понадобится твое мнение, я его обязательно спрошу, – холодно ответила леди, поднимаясь со своего почетного места во главе стола. – Каждый воин сейчас на счету, и все они отправятся в Приморье. Дикий вернется через два дня. Я – через три. Пока меня нет, слушаться нужно его. Скорее всего, вы выступите до моего возвращения. Так что я желаю вам удачи и прощаюсь до следующей встречи.
Проводив Хозяйку гор взглядом, Лорелея обернулась к Гордому. Тот лишь пожал плечами, как бы говоря, что воля матери Воронов всегда была законом под крышей Твердыни.
* * *
Глядя на заплаканную королеву Лугайда, Куланн никак не мог найти подходящих слов. Истолковав его молчание как смертный приговор, Этне снова тихо зарыдала. Наемник поморщился.
– Перестань реветь, – потребовал он. – Без тебя тошно.
Этне попыталась сдержать слезы. Рыдания сменились всхлипами.
– Тебе нельзя здесь оставаться, – произнес Куланн. – Если кто-то прознает, что ты законная жена Бреса, даже я не смогу удержать людей от расправы. Все, кто плавает на этой галере, его ненавидят. Он отнял у них свободу и сослал на смерть. Видишь это? – Куланн ткнул пальцем в свою татуировку. – Под ней клеймо «Р» «раб». Выжженное по приказу короля. Такое клеймо стоит на всех вольных воинах, проливавших кровь ради его победы.
– Я не виновата, – воскликнула Этне. – Я даже ни разу его не видела! Что мне делать? Что мне делать?
– Для начала перестать верещать, – оборвал ее стенания Куланн. – Мне надо подумать. Возьми еду и иди в тот угол.
Наемник обхватил голову руками и уставился на карту перед собой. В голове была каша, сердце колотилось. Узнав, что в его руках жена Бреса, Куланн почувствовал себя так, словно глотнул огня. Вихрь из ярости, радости и безумных надежд заметался в груди. Судьба давала ему шанс отомстить. Эта худенькая девушка с глазами ребенка была собственностью Бреса. И он, Куланн, мог сделать с ней все что угодно.
Метнув косой взгляд на заложницу, Две Половины вздрогнул. Этне с обреченным видом сидела в углу и смотрела на свои худые руки. Она выглядела сломанной куклой, беспомощной перед лицом враждебного мира.
– Мне надо уйти, – проговорил Куланн, поднимаясь на ноги.
Этне задрожала всем телом.
– Соберись уже, хватит трястись как осиновый лист! рассвирепел наемник. – Ты же все-таки королева, женщина из рода Белых Соколов, у которых денег больше, чем у самого Бреса. Я запру тебя в каюте. Команда пьет и трахает шлюх в порту. Раньше послезавтрашнего утра матросы на галеру не вернутся, если вообще вернутся. А я ненадолго отлучусь, чтобы кое-что подготовить. Если хочешь выжить, веди себя как взрослая.
– Хорошо, – дрожащими губами произнесла Этне, утирая слезы. – Я все сделаю, как вы говорите.
Мрачный Куланн принялся собираться в путь. Надел куртку, сапоги. Затянул потуже ремень. Собрал сумку, наполнил кошелек серебром. Этне молча наблюдала за ним. Зашвырнув в угол рубашку с порванным рукавом, Куланн еще раз оглядел себя и вышел из каюты, громко хлопнув дверью.
Вернулся он на «Крылатую» уже к ночи. Поднявшись на борт, кивнул двум часовым:
– Как гульнули?
Бандиты, ухмыляясь, принялись расписывать подробности попойки. Куланн слушал их с тоской. Ему отчаянно захотелось тоже, ни о чем не думая, окунуться в беззаботную гульбу. Отправиться в кабак, где куролесила вся команда, напиться с матросами до поросячьего визга, а потом уснуть, уткнувшись носом в необъятные груди портовой шлюхи.
– Вас когда менять придут? – спросил Куланн.
– Не знаем, уж давно должны были, – пожал плечами один из часовых. – Забыли наверняка, винопивцы клятые!
– Сходи за ними, – распорядился Куланн. – Я же вернулся. Вряд ли кто нападет на нас сегодня. А если придут воры, то сам разберусь.
Караульный легко сбежал по трапу, а Куланн отправился к себе.
На столе уютно горела свеча. В каюте все было аккуратно прибрано, постель заправлена. Этне сидела у стола, склонив голову над шитьем. Увидев Куланна, она испуганно вскинула голову. А потом робко протянула ему рубашку. – Вот, я починила.
Куланн осмотрел рукав. Тот был зашит так, словно никогда и не рвался.
– Какая тонкая работа, – произнес наемник, поднимая взгляд.
– Я хорошо шью, – тихо ответила Этне. – Женщины говорили, что я стану хорошей женой знатному лорду. Но никто не сватался ко мне, потому что мой брат жалел приданого…
Она умолкла, глядя на огонек свечи.
– На рассвете я отвезу тебя в безопасное место, – сказал Куланн. – Давай спать, завтра трудный день.
Он снял куртку, сел на кровать и принялся стаскивать высокие морские сапоги. С трудом избавившись от них, растянулся во весь рост и закрыл глаза.
– Ложись уже, – с раздражением приказал Куланн Этне. – И не трясись, не трону. Мне такие женщины не нравятся. Так что не переживай за свою тощую задницу.
Раздалось тихое шуршание, и на соседнюю половину кровати опустилось легкое тело. Этне замерла, стараясь не дышать. Краем глаза она рассматривала силуэт великана, лежащего рядом. Особенно ее притягивали его руки – мощные, грубые. Страшные. Вздрогнув, Этне вспомнила, как одним ударом кулака наемник убил человека.
Сон никак не приходил. Слишком много всего девушке пришлось пережить, и слишком волновала близость мужчины.
– Собираешься ты спать или нет? – внезапно прорычал Куланн. – Сказал же, встаем на рассвете. Что ты все вертишься и пыхтишь? Кровать вся трясется, с виду – цыпленок, а шума, как от лошади.
– Я сплю, – прошептала Этне.
– Не ври.
Кровать заскрипела, и Куланн повернулся к ней спиной.
– А какие женщины вам нравятся? – сама себе удивившись, вдруг спросила Этне.
И густо покраснела, радуясь, что в темноте этого нельзя увидеть.
– Спокойные, – не сразу ответил Куланн. – Которые знают, чего хотят, и сами могут мужчину взять. И которые не ревут, чуть что. Отстань, я спать хочу.
Некоторое время они лежали в тишине. Потом Этне услышала негромкий храп.
Осторожно соскользнув с кровати, она подобралась к столу. Сняла колпачок со свечи, и каюта озарилась мягким слабым светом. Этне осмотрела сумку наемника, потом заметила тяжелый кошелек на столе.
