из иллюзий,
Несчастьям нашим жизнь на столько лет.
А тот, кто снес бы униженья века,
Неправду угнетателей, вельмож
Заносчивость, отринутое чувство,
Нескорый суд и более всего
Насмешки недостойных над достойным —
Когда так просто сводит все концы
Удар кинжала или яд! Кто бы согласился,
Кряхтя, под ношей жизненной плестись,
Когда бы неизвестность после смерти.
Мириться лучше со знакомым злом,
Чем бегством к заблуждениям стремиться!
Так всех нас в трусов превращает мысль,
И вянет, как цветок, решимость наша
В бесплодье умственного тупика.
Так погибают замыслы с размахом о прекращенье цикла,
Саму себя опустошают души
Упившись утехами мирскими.
Сквозняк совершенно перестал понимать смысл происходящего. Он видел восторженные взгляды окружающих его людей, круглые удивлённые глаза корреспондента «Вестника». Происходило что-то непонятное и тревожное. Казалось, время спрессовалось, и этот Гамлет пролетел за минуту. После окончания пьесы, собственно окончился и фестивальный день. Завтра намечался только конкурс поделок и объявление результатов, поэтому основному составу конкурсантов здесь уже делать нечего и автобусы с гостями, заполнившись возбуждёнными участниками конкурсов, разъехались по своим местам. Сквозняк со своей компанией тоже хотел уехать в Комаровск, но как-то так получилось, что его смогли уговорить отобедать в местном заведении общественного питания. Сквозняк и сам не понял, как так оказалось, что он согласился. После психоделического Гамлета у него что-то случилось в мозгах, вот он и поддался на провокацию. Очнулся он уже в ресторане, сидя за роскошным столом. Теперь, судя по голодным глазам его тёток и корреспондента, уходить как-то неуместно. Оглядев предложенные яства, Сквозняк и сам понял, что удрать от такого стола, у него нет сил. Из местных присутствовали только завхоз школы, трудовик и пронырливый учитель математики, который успевал везде: всем что-то шепнёт, пошутит, скажет дамам пару комплиментов. Он умудрялся мастерски разряжать атмосферу от нервозности к умиротворению. Да и есть хотелось уже всем, особенно тётке из администрации. Та, угнездилась за столом и с восхищением осматривала яства. Тётка, разве что не кричала: «Это же просто праздник какой-то!» Эту и краном со стола уже не сдвинешь. Сквозняк для себя решил — я непроницаем, как гранитная стена: есть буду, а от спиртного откажусь, ибо невместно. И, вообще, я ненавижу это Жупеево: приезжал в это гнусное место пару раз, но оно меня уже капитально достало. Справедливость существует: я им всем тут устрою свидание с антидепрессантами, а может и с инфарктами. Смотрите сейчас все, как работает сам Сквозняк, чтобы потом шёпотом рассказать, что случается с теми, кто нарушает дидактические принципы и нормы общечеловеческой толерантной морали.
Крутящийся рядом местный учитель математики, со смешным именем, казалось, радостно кивал таким мыслям представителя министерства. Наверное, он такой же дебил, как и его ученики. Деревня-с.
Пришлось сменить личину. Леопольд Львович, приступая к трапезе, улыбнулся открытой улыбкой свойского парня: надо соответствовать моменту, да и местные рестораторы постарались. Накрахмаленная белоснежная скатерть, хрустальные рюмки, фужеры и бокалы, разнокалиберные фарфоровые тарелки. А на тарелках — нежнейшие, прозрачные лепестки балыка, красная икра, жареная рыба с гарниром. А какие запахи? Вначале откушали суп из осетрины, что удалило острый голод. Потом начались произноситься тосты, и как-то так получилось, что поднимали рюмки, фужеры и бокалы все присутствующие, даже те, кто зарекался пить спиртное. Как не выпить приличный армянский коньяк или бокальчик — другой грузинского вина, или опрокинуть в себя что покрепче, например, кристальной чистоты абхазскую чачу. Тем специалистам, кто изготовил эту чачу следует памятник поставить. Она катилась в желудок, как нектар. Сквозняк такой чудесный напиток пил первый раз в жизни. Водка тоже не подкачала и проникала в брюхо легко и непринуждённо, как компот, не оставляя в глотке специфический ожог. Всю эту красоту великий человек запивал отличной минеральной водой и закусывал слезящимися ломтиками отличной ветчины, копченого окорока и карбоната. Красиво получалось цеплять вилкой тонко нарезанную сырокопчёную колбаску, лежащую среди огромных чёрных маслин. Это, как оказалось, подана только закуска, так сказать, прелюдия к основным фирменным блюдам.
Тут и основные блюда подоспели: бухарский рассыпчатый плов в больших пиалах и густой венгерский гуляш в объёмных горшочках. Кому что нравится. Понравилось и то и это, ибо всё полезно, что в рот полезло. Веселее и чаще звенел хрусталь, и присутствующие пили в очередной раз уже под разномастные тосты. Напряжение рассосалось, как будто его и не было. Начались обычные застольные разговоры, когда все старались высказаться одновременно, не слушая друг друга. Компании никто не мешал, так как кроме них никого в зале не находилось, только представители министерства, корреспондент, тётка из местной администрации и несколько работников местной школы. Тётка из администрации поглощала пищу за троих, а школьные работники больше молчали, но тоже не отставали в поедании вкусностей. Местные, отметил Сквозняк, соблюдали за столом при поглощении пищи правила хорошего тона и не чавкали на весь посёлок, как поросята. Это им плюс, хоть и небольшой. Длинная и Короткая, следуя завету чеховского героя «лопай, что дают», бодро наворачивали за обе щёки всё, до чего дотягивались. Когда ещё их так хорошо покормят? Тут всё вкусно и необычно. Спиртное они тоже употребляли, не считая рюмок и бокалов.
Местный учитель математики, казалось, успевал везде, особенно он старался угодить председателю жюри. Председатель воспринимал его страстный шёпот благосклонно, так как слова математика полностью соответствовали мыслям Сквозняка:
— Как я вас понимаю, — горячо шептал пронырливый учитель. — Вам тяжело сделать правильный выбор, чтобы не обидеть нашу школу. Но, вы же сами видите, что выступления наших подопечных прошло сыро и оно явно не подготовлено. Ведь так?
— Так! — кивал Сквозняк, поводя своим острым носом. Конечно, оно сырое, да что там говорить: оно совершенно мокрое. Ни уму, ни сердцу. Сплошная ересь. Но, куда клонит этот учитель?
— Вы из чувства благодарности к хозяевам площадки для проведения фестиваля удостоите их призового места, — шептал учитель. — Но, положа руку на сердце, наша школа недостойна получить приз. Как можно возвеличивать какой-то ШНОР? Народ не поймёт. Правильнее всего, если вы оцените наши старания по справедливости, то есть присудите нам десятое место. Самое то будет.
— Десятое не могу, — упирался Сквозняк. — Участвует всего восемь команд. Десятое не получится. Хотя идея хорошая и мне она нравится.
— Тогда восьмое, — предложил математик. — Да вы закусывайте, закусывайте.
— Восьмое, да. Восьмое, могу, — обещал Сквозняк, но спорил из чувства противоречия. — Восьмое ещё заслужить надо.
— Заслужим, — обещал Никодим. — Костьми ляжем.
Наступило время десерта.
