Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93
подумала Гюльбахар. – Видно, решила, что из-за этого я ее и позвала. Муж ее десять лет как капитан стражи моего сына. Она, должно быть, все эти десять лет жила в страхе ожидания этого момента».
– В целости и сохранности твой муж, – сказала она.
– Слава Аллаху! – Плечи Сирхан обмякли и опустились в облегчении.
– Вот только все мы теперь в превеликой опасности.
– Придется нам покинуть Амасью?
Гюльбахар покачала головой:
– Некуда нам отсюда бежать. – Она смотрела на угли. – В султанском лагере бунт. Янычары этой ночью устроили покушение на Рустем-пашу, но он улизнул. Мустафа ни при чем, но, когда Сулейману об этом донесут, султан точно возложит всю вину на него. Мне нужна твоя помощь.
– Моя помощь?
– Если Сулейман выступит против моего сына, это же будет война и против твоей семьи. Мужа казнят, имущество отберут, а тебя ждет изгнание. Кончишь свои дни нищенкой.
Сирхан понурила голову.
– Твоя судьба теперь неразрывно связана с нашими судьбами. И действовать тебе нужно быстро. Помнишь кызляра-агу?
– Доброй души человек, как не помнить.
– Вот я и хочу, чтобы ты немедленно отправилась в Стамбул и нашла его. – Она подалась вперед. – Я хочу смерти Хюррем. Предложи ему все, что пожелает. Что угодно! Если ему удастся это сделать для меня, мой сын станет султаном, и Аббас получит все, что ему будет угодно. Убеди его, Сирхан. И ради меня, и ради себя.
Глава 88
Сулейман молча смотрел на Рустема. И единственным шевелением его было раздувание ноздрей при каждом вдохе.
– Сердце мое преисполнено скорби из-за привезенных мною дурных вестей, – завершил свой рассказ визирь.
– Это все по приказу Мустафы?
– Не могу знать, мой господин. Янычары явились среди ночи и перебили мою стражу в надежде застать меня в шатре врасплох. Но меня предупредили о готовящемся покушении, и я успел спастись.
– Много мятежников?
– Понятия не имею.
Сулейман покачал головой.
– А что Мустафа? Ты с ним виделся?
– Когда он въехал в наш лагерь, янычары приветствовали его до хрипоты. Кричали, что он поведет их штандарты в Дом войны. Лично слышал, как многие из них сетовали, что вы теперь слишком стары, чтобы их возглавлять, а я – всего лишь счетовод, и место мне в казначействе. И все призывали его во главу.
– Письмо ему показал?
– Да, и он сказал, что ответ будет держать только перед Всевышним. Еще сказал, что Стамбул я в следующий раз увижу с пики на Вратах блаженства.
– Так прямо и сказал?
– Дословно, мой господин.
Рустем поспешно удалился из зала приемов. Он сам до сих пор поверить в это не мог, но его обман сработал безупречно. Ну так на то оно и есть – вечное проклятие Османов: ни один из них никогда по-настоящему не доверял никому из собственных сыновей.
В саду висел густой запах трав и роз. Летний стрекот цикад завораживал. Как просто было бы тихо лежать здесь, забыв о том, что тщательно сотканный им гобелен будущего расползается теперь прямо у него в руках.
Каждый изданный им закон, каждый заложенный краеугольный камень, каждая одержанная военная победа – все его свершения были ради Мустафы. Мятеж все это уничтожил.
– Да не слушай ты никого из них, – сказала Хюррем. – Гордись тем, что у тебя есть сын, которого так крепко любят янычары. Ты же его отец. Чувство сыновнего долга не позволит ему использовать свою невероятную власть над ними против тебя.
– Откуда такая уверенность?
– Не верю я всем этим доносам. Янычары, должно быть, учинили это без его ведома.
Тень набежала на солнце. Оба обратили взоры к небу через распахнутые ставни киоска. Все городское поголовье аистов, год из года гнездившихся на куполах, крышах и минаретах, вдруг разом взмыло в небо Стамбула и потянулось на первую разведку маршрута в сторону южных зимовий. Тьмы и тьмы их тянулись косяками через все небо.
– Время на исходе, – сказал он. – Лето кончается. Я должен выехать на восток и лично возглавить армию, иначе лишусь престола.
– И что ты сделаешь?
– Не знаю. Кто бы только мог дать мне мудрое наставление?
– Абу Саад?
Сулейман призадумался.
– Вероятно, да.
Абу Саад наблюдал за тем, как кызляр-агасы расправляется с халвой, поднесенной ему на блюде пажами. Поглощал он ее, медленно смакуя, одновременно с великой решимостью и крайней деликатностью. Покончив с угощением, гость залил медовую сладость ледяным шербетом, после чего откинулся на подушки и перешел к делу.
– У меня для вас известие от госпожи Хюррем, – сообщил он.
– Да хранит ее Всевышний, – пробормотал Абу Саад.
– Похоже, она нашла великое утешение в нашей вере. Говорит, что желает восславить Аллаха так, чтобы след от этого надолго пережил срок ее краткого пребывания на земле.
– Всевышнему будет в радость любой дар от нее.
– Она намерена в скором времени перевести бо́льшую часть своего личного состояния в вакуф – то есть в доверительное управление духовенства – на постройку и содержание городских мечетей.
Муфтий уважительно кивнул и выразил признательность:
– Ее щедрость возводит ее в ряд великих женщин.
– Она думает, что подвигли на это ее именно вы своим вдохновенным даром убеждения. Вы привели ее к единственно истинной вере, а кроме того, она безмерно благодарна вам и за духовную поддержку, оказанную вами султану в трудные для него часы. Вас же она просит об одном: чтобы вы и дальше исполняли свой священный долг с присущей вам мудростью.
Только тут до Абу Саада начало доходить, что кызляр-ага явился к нему для торга. Он задумчиво погладил бороду.
– Нынешние беды на востоке ложатся на плечи Властелина жизни тяжелым грузом.
– О, и да разрешатся они волею свыше! – живо откликнулся Аббас. – Госпожа Хюррем день и ночь возносит Аллаху молитвы о том, чтобы Он помог султану пережить эту сердечную боль. Она что угодно отдала бы за избавление своего господина от этих тягот, свалившихся ему на плечи.
– Я дам ему все наставления, какие могу.
– Моя хозяйка услышит об этом с превеликим облегчением.
После его ухода Абу Саад взял четки и пробормотал все полагающиеся благодарственные и просительные молитвы, но, как это всегда бывало после визита кызляра-агасы, ему никак не удавалось прозреть волю и постигнуть замысел Всевышнего.
Аллах всеблаг и велик. Но для донесения Его учения до людей и строительства мечетей требуются деньги, соразмерные Его величию. И во имя приумножения славы Всевышнего ему иногда приходилось чуть кривить душой сообразно веяниям времени.
Глава 89
Абу Саад был не единственным, кого в
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 93
