Прости меня, Саш!
– Я… я сдержу свое обещание оставить вас в покое, – сказал убитый её ответом Байер и вышел, бросив напоследок. –Лёве скажи, чтобы к машине спускался, а то в садик опоздаем…
В машине Лёва молчал, видя, как расстроен Саша, потом робко спросил:
– Не хочет?
– Кремень!!!
– Я же говорил…
– Ладно, Лёва, не в моих правилах сдавать позиции… На всё нужно время! Я что-нибудь придумаю,– ободряюще улыбнулся Байер и щёлкнул Лёвку по носу.
Забросив Лёву в садик, Саша подошел к Насте и сказал:
– Помнится, ты мне насчёт работы в Самаре намекала. Предложение остается в силе?
– Да, готовить документы?! – изумлённо ответила она. – Ты меня очень выручаешь, Байер! Иначе пришлось бы мне в Самару ехать… Когда планируешь отбыть?
– Сегодня. На документах завтрашнее число ставь, утром уже там буду.
Краснова с удивлением посмотрела на Сашу: «Что-то случилось у него, что ли? Такое ощущение, что он бежит из Москвы».
Через три часа Байер зашёл в квартиру с коробками, закрылся у себя в комнате. Алина слышала, как он собирает вещи, слышала звук разматывающегося скотча. Она вспомнила утренний разговор и начала беспокоиться. Все валилось из рук: задумавшись, порезала ножом палец, поджарка к супу подгорела, пришлось начинать готовить заново. Смутная тревога не давала покоя. Наконец, Алина не выдержала, поскреблась в Сашину дверь и после разрешения распахнула ее.
– Саш, я обед сварила, есть будешь?
– Потом, Алин, поем, когда соберусь.
– Ты приборку перед Новым годом затеял? – с надеждой спросила она.
– Нет, Алин, я в Самару переезжаю.
– Зачем? – обмерла Алина.
– А что в Москве оставаться?! Работа и в Самаре есть, сегодня оформил перевод в Самарский филиал МЧС. Мама с отцом из Германии в Россию возвращаются, дом готов,– потом посмотрел ей в глаза и добавил. – В Москве меня только вы и держали…
Алинка тихо осела на одну из коробок.
– На время уезжаешь?
– Нет, ты не поняла. Я, Алин, уезжаю насовсем. А вы живите в моей квартире, живите, сколько надо, Нора с вами остаётся. Лёва пусть мою комнату занимает, я ему книги оставил, компьютер. Ему у меня будет удобно.
– Останься… – прошептала она.
Байер оторвался от коробки и грустно спросил:
–А смысл? Остаться, чтобы снова жить как соседи?! Алин, я так не могу…
Алинка, бледная, встала и, не говоря ни слова, ушла в свою комнату.
Закончив сборы, Байер попросил:
– Алин, покорми меня.
Она не вышла, просто крикнула из своей комнаты:
–Там всё горячее, на плите.
Голос её предательски дрожал. Байер налил немного супу, положил пюре с тефтельками, поел через силу, хотя всё было очень вкусно. Алина из комнаты так и не показалась.
– Я заберу Лёву из садика, – сказал Саша, подойдя к её двери.
– Спасибо, – услышал Байер за дверью её грустный голос.
Байер привез Лёву домой, приготовил коробки у входа. Ярцева сидела на кухне за столом и смотрела в одну точку.
–Мама! Мы переезжаем?! – с отчаянием в голосе воскликнул Лёва.
–Нет, сын, это Саша уезжает, а мы остаемся… – бесцветным голосом ответила она.
И тут Лёвка взорвался плачем:
– Я не хочу! Я не хочу, чтобы он уезжал! Зачем ты его выгнала?! Тогда я тоже здесь не останусь!!!
–Лёва!!! Лёва, пожалуйста, прекрати истерику, – сама чуть не плакала Алина.
Лёвка оделся и, хлопнув дверью, выбежал из квартиры.
Саша, вынося по несколько коробок сразу, складывал их на заднем сидении. Когда коробки закончились, Байер поднялся в квартиру.
–Алин, Лёву позови: проститься хочу…
–Лёва во двор выбежал, ты его не видел?
–Нет. Но, может, и к лучшему…
Она сидела на полу в прихожей, подтянув колени к подбородку и обхватив их руками, там, где недавно стояли его коробки. У Байера заныло сердце. Он подошёл к ней и поднял с пола на ноги.
– Ну, давай прощаться что ли… Можно я тебя поцелую на прощанье?
И не дожидаясь ответа, привлек к себе, запрокинул голову и впился в её губы поцелуем. Она не сопротивлялась… И вдруг сделалась тяжёлой в его руках и стала оседать.
–Алина! Алина! Девочка моя! – хлопал Сашка её по щекам, пытаясь вывести из обморока.
Наконец, она открыла глаза и смотрела на Сашку, постепенно приходя в себя, слабая и бледная. Байер уже был на волоске от того, чтобы послать подальше идею с отъездом… Он помог ей подняться и всё ещё держал за плечи на случай повторной потери сознания.
И вдруг она сказала:
–Саша! Раз собрался – поезжай, не мучь ни меня, ни себя!
Байер кивнул, потом, смотря прямо в лицо Алине, произнёс:
– Я каждый день буду ждать твоего звонка с известием, что ты передумала… Слышишь?!
Он отпустил её плечи, круто повернулся и вышел. У машины остановился, поискал глазами Лёвку. Не найдя, сел в машину и быстро отъехал, как будто за ним гнались. Взволнованный внезапным обмороком Алины, только через полчаса Саша более менее пришёл в норму, сбавил скорость и включил радиоканал. «Боже упаси с ней прощаться навсегда! – думал про себя Сашка. –Сразу бы там, на месте, я умер бы от инфаркта… Тут на месяц уехал, и то зацепило!»
Говоря Алине, что уезжает навсегда, Байер слукавил: он ехал в Самару в командировку по обмену опытом. А в коробках были вещи, необходимые ему, пока он был студентом: книги, конспекты, общажная утварь. Сейчас он вёз их домой, чтобы не мешались в московской квартире. Но он и не думал, что их мнимое расставание так ранит их обоих. Поэтому уезжал с тяжёлым сердцем, вспоминая её больные глаза и как она потеряла сознание. Хотелось выть волком. Психологический прием, призванный, лишаясь чего-то, понять истинную ценность, рикошетом ударил по самому Сашке. Он ещё раз понял, насколько она ему дорога…
Байер остановил машину и вышел. Промозглый ветер остудил горячую Сашкину голову. «Нужно довести задуманное до конца: вдруг сработает, – сам себя убеждал Байер, затем горько усмехнулся. – Заодно и проверишь, как долго ты без неё продержишься, экспериментатор хренов!» Сашка вернулся в машину и продолжил путь до Самары уже почти без остановок.
* * *
Ярцева ещё постояла у двери, затем прошла на кухню. Розы благоухали и мучительно напоминали об утреннем разговоре. Саша… Их с Лёвой свет в окошке. "Лёва!!!" Алинка уже накидывала пальто и надевала на Нору ошейник.
Во дворе сына не было, и в соседнем дворе тоже. У нее начиналась паника. «Он что, ушел из дому? – обожгла её страшная мысль. – А ведь мог! Обидеться на неё из-за Александра: он к нему так привязан!»
