Книга Жук - Ричард Марш

Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89

шумы, которые временами доносятся из дома. Иногда целыми днями там стоит полная тишина, словно мой жилец отдал богу душу. Но иногда по ночам там раздаются крики, вопли, визг – никогда не слыхала ничего подобного. Мне не раз приходила в голову мысль, что в главной гостиной поселился сам дьявол, а может, и все его демоны. А кошки! Ума не приложу, откуда они взялись. Знаете, обычно в этих местах редко можно встретить кошку. Во всяком случае, так было до того, как появился этот самый араб – их сюда ничего не привлекало. Но с тех пор, как он поселился в доме напротив, их здесь появились целые полчища. Иногда по ночам они устраивают концерты – орут как сумасшедшие. Век бы их не видеть и не слышать! Должно быть, этот араб их обожает. Я видела их в доме – они сидят у окон, и внизу, и наверху. Такое впечатление, что их там одновременно собирается по нескольку дюжин.

Глава 40. Что мисс Коулмен видела в окно

Поскольку мисс Коулмен сделала паузу, мне показалось, что ее рассказ подходит к концу, и я решил, что это подходящий момент для того, чтобы быстро подвести основные итоги ее повествования.

– Итак, мисс Коулмен, насколько я понимаю, вы и сегодня наблюдали за происходящим на другой стороне дороги?

Пожилая женщина стиснула челюсти и посмотрела на меня с явным презрением во взгляде – мое нетерпение вызвало у нее приступ раздражения.

– Я как раз к этому и подхожу, разве не так? Если позволите, коли вас не выучили хорошим манерам, я вам преподам небольшой урок. Люди в моем возрасте не любят, когда их подгоняют, молодой человек.

Я кротко промолчал – было понятно, что когда мисс Коулмен говорит, другие должны слушать.

– Так вот, в последние дни на той стороне появлялись очень странные люди. Я имею в виду – совсем странные, хотя я и до этого видела, скажем так, необычных типов. Этот араб постоянно сновал туда-сюда словно одержимый – порой он приходил и уходил раз по двадцать за день. А сегодня утром…

Тут мисс Коулмен снова сделала паузу и посмотрела на Лессингема. Она, несомненно, заметила, что его интерес к ее рассказу растет по мере того, как она приближается к главному, и ее это возмутило.

– Не смотрите на меня так, молодой человек, я этого не потерплю. А если у вас есть вопросы, то я отвечу на них, когда закончу, так что даже думать не смейте задать мне хоть один до этого – я не позволю себя перебивать.

До этого момента Лессингем не произнес ни звука. Однако похоже, наша собеседница обладала даром чувствовать накопившееся нетерпение, готовое вот-вот вылиться в слова.

– Так вот, как я уже сказала, сегодня утром… – Старуха метнула на Лессингема предостерегающий взгляд, словно ожидала, что он примется с ней спорить. – Сегодня этот арабский тип заявился домой ровно в семь утра. Я точно запомнила время, потому что как раз в этот момент подошла к двери, чтобы открыть молочнику, а мои часы пробили половину восьмого – я всегда ставлю их на тридцать минут вперед. Я как раз покупала молоко, и тут молочник мне говорит: «Глядите, мисс Коулмен, вон идет ваш друг». Я говорю: «Какой еще друг? Нет у меня тут никаких друзей, как-то не завела еще, ну и врагов, надеюсь, тоже нету».

Я посмотрела на дорогу и увидела этого самого араба – он вытянул вперед руки и несся сломя голову, так что эта его хламида, похожая на простыню, сзади развевалась. Никогда не видела, чтобы человек бегал с такой скоростью. «Боже мой, как это он не повредит себе что-нибудь». А молочник и говорит: «А я вот удивляюсь, как кто-нибудь другой ему до сих пор чего-нибудь не повредил. Мне кажется, от одного его вида молоко может скиснуть!» Ну, тут молочник поставил свой бидон на тележку и отправился дальше – такой недовольный, все что-то ворчал себе под нос. Хотя что ему плохого сделал этот араб, ума не приложу. Я, кстати, всегда замечала, что он, этот молочник то есть, очень раздражительный – может, правду говорят, что все недомерки такие. Но мне, знаете ли, не понравилось то, что он назвал этого араба моим другом – никогда он моим другом не был и не будет, да и не может быть – это невозможно, и все тут.

После ухода молочника у араба побывали пять человек, а сам он все время оставался в доме. Трое были коммерсанты. Это я точно знаю, потому что потом они заходили ко мне. Но, конечно, шансов поговорить с арабом у них не было – они только и смогли, что громко постучать во входную дверь. Сами понимаете, занятие это не особенно прибыльное, да и нервы здорово выматывает. Но я араба не виню – этих коммерсантов только впусти, они начинают говорить без умолку, так, что не остановишь. А теперь я вам расскажу, что произошло сегодня днем.

После этих слов мисс Коулмен снова ненадолго замолчала. Я же невольно подумал, что и в самом деле самое время снова перейти к конкретике – но, разумеется, не осмелился сказать это вслух.

– Часа в три, а может, в полчетвертого, где-то так, – снова заговорила мисс Коулмен, – появились двое мужчин и женщина. Одним из них был тот молодой человек, ваш друг, который остался на улице. «Ага, – сказала я самой себе, – вот и еще посетители. Интересно, что им нужно». Тот молодой человек, который вас дожидается снаружи, принялся колотить в дверь – как и все, кто приходил до него, и на это также никто не обратил никакого внимания. Хотя я точно знаю, что араб в это время был дома.

Тут я понял – что бы ни случилось, мне просто жизненно необходимо задать мисс Коулмен вопрос.

– Вы совершенно уверены, что он в самом деле находился внутри дома? – поинтересовался я.

Рассказчица отнеслась к моей ремарке более спокойно, чем можно было ожидать.

– Конечно, уверена. Я ведь видела, как он пришел в семь утра и после ни разу никуда не выходил. А я за все это время не сводила с дома глаз – ну, разве что на какие-то пару минут. И я этого типа ни разу больше не видела. Если он был не в доме, то где же тогда?

Поскольку я не нашелся что ответить, пожилая женщина, явно довольная тем, что утерла мне нос, с торжеством в голосе продолжила:

– Вместо того чтобы поступить так же, как остальные, то есть, не дождавшись, что им откроют, отправиться восвояси, эти трое обошли дом сзади. А потом, будь я проклята, они, в том числе женщина, должно быть, забрались в дом через кухонное окно. Потому что занавеска в гостиной с фасадной стороны, которая была поднята, вдруг опустилась, и опустил ее тот молодой человек, ваш приятель, который сейчас ждет вас снаружи.

«Ну и ну, – подумала я, – если это все не крайне любопытно, то что же тогда вообще можно считать любопытным». Кто бы ни был этот самый араб и что бы ни было у него на уме, я не могла поверить, что он позволит этой троице забраться в арендуемое им жилище и никак не выразит свое недовольство.

Я ожидала, что вот-вот, с минуты на минуту, в доме начнется скандал, но ничего подобного не происходило – стояла полная тишина. Тогда я сказала себе: «Наверное, тут все не так просто. Похоже, правда на стороне этих троих, иначе они не стали бы так себя вести, не боясь стычки с хозяином!»

Примерно через пять минут входная дверь дома открылась, и молодой человек – не ваш приятель, а другой – вышел на улицу, миновал калитку и зашагал по дороге, весь такой прямой как палка, словно гренадер на плацу. Никогда не видела, чтобы кто-то ходил так прямо – и так быстро. Потом из дома выбежал ваш приятель и отправился вслед за ним. При этом мне показалось, что он не понимает, куда направляется тот, первый, и что он собирается делать. Я сказала себе: «Видно, между ними вышла ссора». Потом второй молодой человек, ваш приятель, приостановился у калитки, глядя на уходящего первого – похоже, он не знал, что ему делать дальше. А женщина стояла на крыльце и тоже смотрела вслед первому, тому, что ушел.

Потом тот, первый, свернул и пропал из виду.

Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89