скрывая целое, – из хмарной пелены торчали лишь отдельные влажные ветви и островки земли. И не заметить качнувшуюся на расстоянии вытянутой руки ветку было крайне сложно.
– Выходи, – повторила я миролюбиво.
Секунда – и на тропу вышла вторая я. Бегло изучив осунувшееся лицо, лихорадочно блестящие тёмные глаза, напряжённо-неуверенную позу и точь-в-точь мою нынешнюю одежду, я глянула вниз, заметила деталь, о которой знали лишь мы с «богомолами», и улыбнулась.
– Как обстановка? – я расслабленно сунула в карманы озябшие руки. Ночная сырость пробирала даже под ударной дозой согревающего зелья.
– Как в болоте, – отозвалась нечисть неуловимо моим голосом. – Тихо и тухло. Выжидают.
– Тогда и мы подождём, – я кивнула.
«Богомол» повернулся и моей же неуверенной, без привычной-то трости, походкой поковылял по тропе к озеру. Я хмуро посмотрела вслед нечисти, впервые видя себя со стороны, и решила сдаться своей группе поддержки – как только, так сразу и без возмущений. Протез – не протез, изобретение – не изобретение, чёрт с ним. Хочу одолеть лестницу. Восклицательный знак. Три.
– И как долго? – в голосе «Эфы» послышалась нервная детская порывистость.
Хм, вроде мне мальчик помогает, а не вечно голодная девочка…
– Терпение, – попросила я. – Как говаривал мой дед, когда мы ездили на рыбалку, поторопишься – всю рыбу распугаешь.
«Эфа» обернулась и тихо, извиняясь, пояснила:
– Я без второго – как ты без трости-опоры. Переживаю. Мы не умеем поодиночке. Никогда не расставались.
Понятно…
– Но ведь однажды придётся, – мягко заметила я. – А эта пантомима, поверь, ненадолго. Наблюдатели, конечно, будут тянуть – или до последнего, или пока меня не загребут и не стребуют необходимое. Но не до рассвета. Солнце разгоняет призраков, а под их прикрытием работать проще. Ночь полнится выдумками и страхами, которые работают на наблюдателей лучше наших боевых хуфий и перерождённых.
– До рассвета ещё часов шесть, – вздохнула нечисть.
– «Ещё»? – я улыбнулась. – Это даже для человека короткий промежуток, а уж для нечисти-то…
– Но не когда волнуешься, – серьёзно возразил «богомол», поводя плечами и медленно топая впереди, то пропадая в тумане, то появляясь.
– Терпение, – повторила я. А что ещё скажешь?..
Мы почти замкнули опоясывающее озеро кольцо, когда наконец клюнула первая рыбка. Шевельнулась вязкая хмарь, выпуская на тропу впереди сутулый силуэт, и «богомол» настороженно замер. Я в три шага настигла свою спутницу, обогнала и обнаружила, что Эф на тропе прибавилось. Очередная «я» стояла напротив, опираясь на трость и удачно копируя мою позу. Но неудачно – меня, и во всём, от длинных, забранных в высокий хвост косичек до любимых джинсов с молниями на штанинах и кед со стразами.
– Устаревшие сведения, приятель, – я сорвала крышку с «сонного царства». – Ваша разведка работает отвратительно.
Единственная возможность опередить нечисть – это сбить её с толку. Однозадачная, она теряется, когда что-то идёт не по плану – когда он летит в пропасть и тащит за собой. Тогда она либо шустро сбегает, либо тупит. И я воспользовалась последним, отпихнув в туман ошарашенного «богомола» и метнув под ноги третьей «Эфе» заветный флакон.
Золотой вихрь – секундная вспышка – и мумия, скалящая зубы с узкой тропы. Я поджала губы. Жаль, не «ворон». Очередное «яйцо» в теле одержимого. Но всё же минус один. Осторожно наклонившись, я подобрала флакон и закрыла крышку. Первый пошёл.
– Он что, под меня хотел подделаться?! – бездна возмущения в ломком мальчишеском голосе. – То есть… под меня-тебя?!
– Да. Представляешь, каков мерзавец? – невольно улыбнулась я, выпрямляясь и пряча флакон в свободный карман.
Пауза, и испуганно-встревоженное:
– Вещая… это не я. Я никому… – голосок задрожал.
И опять права призрачная наставница: они сильные, мудрые, очень старые по нашим меркам, но всё же дети. Нас, людей, делают взрослыми не прожитые годы, а жизненный опыт и его анализ. И вот этого-то нечисти ой как не хватает.
– Знаю, – я обернулась. – Это я. Это часть плана, не волнуйся.
Снова длинная пауза, наполненная задумчивым сопением, а потом в чёрных глазах нечисти сверкнули лиловые всполохи, и «богомол» хищно осклабился:
– Ты его сделаешь, вещая. А я помогу.
– Твоими молитвами… – подмигнула я. – Идём дальше.
– Опять вокруг озера? – «Эфа» крутанула головой так, будто не имела шеи – и позвоночника, быстро изучив местность.
– Ты по грибы когда-нибудь ходил? – я пошла вперёд, шаг за шагом мышечной памятью вспоминая тропу и соображая, где именно мы находимся – в какой «приозерной» точке.
– Конечно, – «богомол», судя по восстановленному «моему» голосу, успокоился. – Праведная идущая любила собирательство – травы, ягоды, цветы… О!
– Вот именно, – кивнула я. – Скучнейшее занятие – но очень полезное. И именно им мы сейчас и занимаемся. Собирательством. Возможно, всё самое интересное пройдёт мимо нас, зато мы закончим дело с полной «корзинкой» и удовлетворением от результата. И свежим воздухом впрок надышимся.
Позади раздался тихий всплеск. «Богомол» напружинился, но я подняла руку, успокаивая его:
– Хранитель озера забрал свою плату за помощь, – объяснила негромко. – Туман – его подспорье. И не только туман.
«Эфа» чуть не ляпнула, когда же случится чудо в виде обещанной награды-еды, но удержалась, понимая. Не всё необходимое сделано. И плата хранителю и «богомолам» несоразмерна: мумия не идёт ни в какое сравнение с тьмой стародавних.
– Не волнуйся и верь нам, – негромко попросила я, продолжая путь. – Вещая видящая сказала, что знает о твоей ведьме. Пока вам рано встречаться – она совсем малышка. Но вы встретитесь. И будете жить. Терпение, дружище.
– Терпение – и хождение по кругу? – он вздохнул.
– У людей, – я брела неспешно, чуть прихрамывая, – есть замечательная поговорка: каждый гриб ждет своего грибника. И ради него, этого чудесного грибочка, люди готовы ходить одними и теми же маршрутами. Ведь минуту назад хитрый гриб спрятался в папоротнике, а через час решит, что готов. И человек, если не поленится, обязательно его найдёт. Даже если трижды придётся пройти одним и тем же путём.
– Вещая, – «богомол» тихо и по-детски хихикнул, – ну и сравнения у тебя…
– Они будут приходить. И исчезать, – я остановилась передохнуть в нужном месте и сразу заметила старый пень. – И бежать на поиски. И опять пропадать. Пока не сообразят, где собака зарыта. А мы за это время соберём всё, что наше.
Я осторожно опустилась на пенёк, вытянув левую ногу, а нечисть пристроилась рядом, сев прямо посреди тропы. Подвижная туманная хмарь, помедлив, обтекла мою копию, скрыв по плечи. Я позволила себе минутку медитации и зажмурилась, считая, анализируя… угадывая.
– Да. Верно, – сказал вдруг «богомол», и его голос был до того странным, что я открыла глаза.
Лицо – застывшая восковая маска, взор – опасная грозовая ночь,
