начали выходить местные жители, пока вокруг меня не собралась толпа мало что понимающих, но в то же время злившихся людей.
Пока в мой адрес по-прежнему доносились упрёки и крики, что было понятно по интонации, чья-то рука схватила меня за воротник и протащила сквозь стену людей, к которой я стоял спиной. Едва перебирая с такой скоростью ногами и недоумевая о том, что происходит, я повиновался чьей-то силе. Когда мы уже достаточно отошли от всех, я взглянул на того, кто меня спас. Это был человек европейской внешности, давно уже не следивший за собой – он ходил почти что в лохмотьях и носил длинную, по моим меркам, бороду. «Волшебник, ты ли это?» – подумал я, но тут же опомнился – это же не страна чудес, а лишь Тибет. Здесь это нормально.
– Что ты здесь забыл? – спросил он наконец меня.
– Я ищу друзей. Хотелось бы побольше узнать о последних днях погибшего друга.
– Иди за мной.
Мы прошли ещё где-то с четверть мили, пока он не завёл меня в какой-то старинный дом. Из другой комнаты доносился разговор нескольких мужчин на тибетском языке, а тем временем мой спаситель вошёл сказать им, что привёл гостя. На меня выглянули четверо лиц, детально разглядывавших меня с ног до головы.
– Должно быть, это ни кто иной, как сам Том Бальдбридж пожаловал к нам, – сказал один из них, а затем добавил: – если, конечно, моё зрение ещё не так плохо.
Первая мысль, пронёсшаяся в моей голове: кто все эти люди? Особый интерес у меня вызывал не похожий на местных жителей пожилой человек. С трудом среди морщин, обвисшей кожи на лице и впавших жёлтых глаз я смог разглядеть черты того самого Дикки, которого когда-то знал. Он протянул мне свою хрупкую руку, чтобы поздороваться. На ощупь я не почувствовал ничего, кроме костей, не менее уязвимых, как и весь человек, стоявший передо мной. Собеседники послушались его просьбы и покинули дом, чтобы зайти позже.
– Что с тобой случилось? – с огромной жалостью к нему спросил я.
– Пустяки, это ненадолго. Рад тебя видеть. Приятно осознавать, что ты проделал весь этот путь, только чтоб повидаться со мной.
– Почему ты не писал мне, что болен? Я пришёл бы раньше.
– Это бесполезно. Мне не помочь, даже если бы я обратился к лучшему доктору. В конце концов, не все истории имеют счастливый конец. Должно быть, ты здесь из-за своего друга?
– Не только, но, в целом, да.
– Хочешь чаю? Поверь, это лучший из всех, которые ты когда-либо пробовал.
Я хотел ему помочь, но он что было силы в его ослабленных руках оттолкнул меня и заставил сесть. В этой жизни не врут лишь люди при смерти и дети, пока они ещё малы для лжи. Это правда был лучший чай в моей жизни. Пользуясь, наверное, последней возможностью, я попросил Дикки рассказать подробности о побеге.
– Мы прошли по специальной заброшенной шахте под больницей и в полумиле оказались на свободе. Признаться, нам просто крупно повезло. Все силы, которые были в наших относительно молодых ногах, мы потратили на движение к свободе. В кафе на углу тридцать пятой и третьей улиц мы встретили двух китайцев, которые спорили о том, кто лучше преуспел в иглоукалывании. Может, они и не были китайцами – я никогда не разбирался в людях азиатской внешности. А затем я пообещал по сотне долларов каждому, если они смогут привести в нормальный вид этих двух жертв лечения. Потом мы больше двенадцати часов мучились в грузовом самолёте и к концу дня сами стали пахнуть как рыба. В конце пути мы высадились неизвестно где, взяли что-то похожее на машину и ехали, куда глядели глаза, пока не закончился бензин, чтобы попасть в самую глушь. Только неделю спустя нам удалось понять, что находимся где-то в Тибете. Если бы ты был с нами, то тоже выучил местный язык за столько времени. Между тем, мы часто вспоминали о тебе добрым словом. Надеюсь, эти убийцы в халатах никому больше не причинят вреда.
– Уж за это не беспокойся – вряд ли им удастся это из-за решётки. Я дал слово, что упеку их в тюрьму, и я его сдержал. А ещё мой рассказ стал настоящей сенсацией, поэтому специальные службы и даже некоторые представители власти лично проверяли заведение.
Он ничего не ответил, а лишь молча взглянул в окно. Затем я спросил:
– Давно ты в таком состоянии?
– Два или три месяца. Поначалу я думал, что попросту старею – от этого никто не застрахован, но затем местный целитель сказал, что мне недолго осталось. Уж этим лекарям я верб. Знаешь, я всегда относился к смерти с каким-то безразличием. Умер человек, и что с того? Но лишь теперь, когда костлявая с косой наступает мне на пятки, я понял, насколько скучаю по всем этим людям. Мне жутко их не хватает. Могу ли я попросить тебя о кое-чём?
– Да, конечно.
– Где-то там, за океаном, осталась любовь всей моей жизни. Её зовут Бетти. Передай ей вот это, и скажи, что мне очень жаль, – сказал он и снял с шеи свой амулет в виде пули.
– Почему ты не связался с ней? Уверен, она непременно была бы с тобой.
– Не знаю, я слишком боюсь этой встречи. Нет ничего хуже для мужчины, чем казаться слабым в глазах любимой женщины. Во всяком случае, таким это было для меня во время жизни с Бетти Уильямс. Надеюсь, семья была счастлива увидеть тебя вновь.
– Да. Но почему ты не вернулся к семье, если она была у тебя?
– Сначала это был чересчур рискованный поступок, а потом стало слишком поздно. Видимо, такова цена моей свободы. Может, поговорим о чём-то другом?
– Расскажи мне о последних днях Пита, если это не будет тебе трудно.
– Я стар, я болен, и моё тело становится слабее с каждым днём, но память всё ещё живёт. И пока я помню слова, послушай, что я тебе расскажу. Поначалу Пит не проявлял к нам интереса, постоянно держал всех на расстоянии, и временами я думал, не зря ли взял его с собой. Но потом он оказался отличным малым, и мы полюбили его. Не каждый день встретишь подобных людей. Со временем Пит всё больше стремился к свободе и независимости. Он рассказывал о своих прошлых путешествиях, о намерениях, о жизни. Однажды группа местных жителей собиралась к горе Кайлас – здесь это популярный путь паломничества. Недолго думая, он
