class="p1">— Что там у тебя? — взволнованно спросила Мария.
Стремительно бледнея, Лев поднял на жену полные изумления глаза. Он и подумать не мог, что такое может произойти. Не обращая внимание на жжение в руке, он взобрался на коня, и развернул его в сторону дома.
Предчувствуя не ладное, Мария всё восклицала, пытаясь добиться от мужа ответа, но тот молчал. Как следует хлестнув кобылу, она помчалась за ним.
Силы покинули Льва, когда супруги подъезжали к каретному сараю со стороны сиреневого сада. Он упал с лошади, но не почувствовал удара, продолжая падать в темноту.
Алёна Орлова
Для графа и графини Орловых Алёна была последним и самым трудным ребёнком. Тем осенним днём, Алёна появилась на свет без первого крика, и с синеватым оттенком кожи. Повивальная бабка была готова объявить о смерти новорожденного, как на руки малышку принял Володар Орлов, чувствовавший, как в дочери всё ещё теплиться жизнь. Он взывал к самой сути мира. К тому, откуда приходит жизнь и куда уходит. К природе. И тогда тельце в руках графа издало свой первый крик и стало наполняться теплотой жизни.
Алёна росла слабым ребёнком, и часто простужалась даже летом. Батюшка часто привозил ей из столицы игрушки и платьица, и, в общем — то, не отказывал не одной её прихоти.
Все дети в семье Орловых по утру умывались родниковой водой, чтобы не только закалиться, но и почувствовать кусочек природы, налитый в кувшин. Но только для самой младшей дочери воду подогревали. Потому что Алёне подобное не нравилось, и она начинала плакать. Слёзы дочери тревожили сердце отца, и он велел не мучить ребёнка.
Часто вовремя празднеств она занимала место на коленях у батюшки и тот даже позволял ей дергать себя за парик. Он всегда разрешал ей чуть больше, чем остальным детям. Так было и в тот раз, когда она, вдохновилась историей батюшки о том, как императрица позвала к себе юного художника Потакова, чтобы тот нарисовал её профиль. Алёне тоже захотелось иметь портрет.
И дабы не привлекать лишнего внимание, Володар Зарович пригласил для этого никому неизвестного попа, прослывшем искусным писцом икон. Он приходил в дом Орловых несколько раз, и как подозревала матушка — не спроста. Она всегда могла понять человеческие замыслы.
На следующее утро после визита попа на заднем крыльце была найдена Мокош. Она лежала на ступенях и с трудом дышала. Левая сторона её морды и бок обуглились, причиняя гончей невыносимую боль.
Лев издал гортанный звук, словно захлебнулся, и бросился к собаке, но даже не смел к ней притронуться. Его кисти рук беспомощно приближались к ожогу, и тут же отстранялись. Лев боялся ещё сильнее навредить своей любимице.
Батюшка опустил Алёну, которую держал на руках. Ещё вчера она упросила Андрея Володаровича взять её с собой на охоту, чтобы показать зайцев.
— Возвращайся в дом, — велел он дочери.
Отодвинув Льва, батюшка взял заскулившую Мокошь на руки, и вошёл в открытую младшим сыном дверь. Ослушавшись, Алёна поспешила за ними. Путь Льва и батюшки лежал в подвал, где матушка могла бы спасти любимую гончую брата. После этого в усадьбе поднялся ужасный шум. Кто только посмел угрожать жизни любимице Льва? И тут выяснилось ещё одно, более невероятное обстоятельство — пропала Варвара. Её комната пустовала. Шкатулки и сундуки были лишены содержимого.
Батюшка был мрачен и прибывал в глубоких думах, не было у него времени на шутки прибаутки с дочерью. Но та, не изменяя своей привычки, пробиралась в его кабинет, и звала батюшку, дёргая его за кюлоты. Это отвлекала Андрея Володаровича от не добрых мыслей, и он чуть светлел лицом, обращая внимание на младшую дочь.
Жаль, что её потуги не могли избавить его от тревоги. Варвара была далеко от дома, напуганная служителем жестокого бога, и возможна уже приговоренная грязными крестьянами к повешенью, утоплению, или сожжению. На что хватит их человеческого ума.
Видя метания родителей, Алёна сама начинала переживать и бояться.
Она даже прорыдала целый вечер, когда Андрей в разговоре со Львом, как бы между делом, мрачно заметил:
— Её погубят безымянной, иначе холопы придут под наши окна с вилами.
Нянюшки и батюшка утешали девочку, говоря, что всё это пустое, и мальчишки любят на придумывать.
О том, что матушкина зверушка — к которой Алёне было запрещено приближаться — выбралось из подвала, в одно мгновение узнала вся усадьба. Её рык сотряс небеса, и Алёна была уверена, что земля раскололась. Дворовые тут же подняли шум, стараясь забраться в самый узкие щели, дабы скрыться от острых зубов и мощных лап.
Нянюшка, которая нежно проходилась гребешком по кудрям Алёны, выронила его из рук, пораженная внезапной напастью. Она схватила господское дитя в охапку, и забралась в шкаф. Алёна не понимала, то ли нянюшка так сильно дрожит, то ли сама девочка, то ли они обе трепещут, словно осенние листья на ветру. Сердце билось громко, вдруг стало и жарко, и холодно одновременно.
Алёна цеплялась за сарафан женщины, находя укрытие у неё на груди. Неизвестно сколько прошло времени, прежде, чем батюшка отворил дверцы шкафа, давая понять, что опасность миновала.
Варвару привези домой поздним вечером, когда дрёма уже ступала по земле, даруя детям безмятежные сны. Алёна упиралась, и нянюшке, с большим трудом, но всё же удалось облачить её в сорочку.
— Ну ещё одну, — упрашивала девочка нянюшку, желая дождаться возвращения сестры. — Последнюю былину. Ох, — скрип ворот и стук колес, взбудоражили девчушку.
Алёна спрыгнула с кровати, топая босыми ногами по ковру, и под недовольные возгласы нянюшки, взгромоздилась на подоконник. Но единственное, что можно было рассмотреть в чернильной темноте, это яркие фонари, двигающиеся, будто светлячки у горного озера.
В очертаниях, которые можно было разглядеть благодаря им, угадывались братья, дворовые, батюшка и Варвара, которая шла, низко склонившись к земле. Парадные двери открылись, и к светлячкам внизу присоединились ещё несколько маленьких, которые несла изящная бледная рука, напряженно сжимая подсвечник в своей поспешности.
— Довольно, сударыня, — тяжело вздохнула нянюшка, снимая девчушку с подоконника. — Господа приехали, с утренней зорькой их расспросите. Ложитесь скоренько, пока дрёма не принесла вам страшилище неведомое, вместо покоя.
Изо дня в день Андрей писал научную работу, название которой Алёна даже произнести то не сумела бы. Что — то на языке умников. Она точно помнила, как тот хвастался матушке, что ещё немного и он отправит её в Императорскую Академию Наук.
Чернильные пятна совсем ей не шли. Совершивший данное злодеяние заслуживал порки, поэтому сейчас
