Растроганный больше, чем он мог бы выразить это словами, Райли стиснул плечо отца и кивнул матери.
– Я буду осторожен, – пообещал молодой Торн. Он выпрямился во весь рост, надвинул шляпу на лоб и обвел взглядом встревоженные лица пожилых людей, смотревших на него с надеждой. – К излучине Симаррона? Вряд ли Джастису удастся до нее добраться.
С суровым, решительным видом Райли шагнул к двери. «Береги себя», «Да хранит тебя Господь, сынок», «Счастливого возвращения», – прозвучало ему вслед.
Молодой Торн вышел из хижины в сопровождении Скитера и направился к своему коню. «Зло будет наказано. Справедливость восторжествует. Эйбел Джастис будет мертв еще до захода солнца», – поклялся себе Райли.
Глории хотелось плакать. Она уже готова была сдаться и признать себя побежденной. Ее тело болело, руки, стянутые веревкой, онемели, а позвоночник пригибал ее к седлу. Сердце билось болезненно и глухо. От ледяного ветра горело лицо и слезились глаза. Стертые до крови запястья мучительно болели.
Глория с ненавистью смотрела на тощую спину Джастиса, едущего впереди. Он привязал повод ее лошади к луке своего седла, и маленькая кобылка, любимица Глории, выбивалась из сил, скача рысью по неровной каменистой почве. Больше всего Глория боялась, что Дейзи, привыкшая к бережному и ласковому обращению, не выдержит этой изнурительной скачки, споткнется и упадет вместе со своей связанной всадницей. И что тогда? Эйбел Джастис так одержим идеей во что бы то ни стало доставить ее в Мексику, что скорее всего перекинет ее через седло и отвезет к своему хозяину.
Они ехали на запад, и вечернее солнце освещало их бледными закатными лучами. Судя по тому, как низко оно опустилось, с того момента как она рассталась с Бидди и миссис Торн, прошло не меньше часа. Хорошо, что охотник сдержал свое слово и оставил несчастных женщин в живых, хотя и не позволил Глории их развязать. Если повезет, их скоро найдут, и тогда бедняжкам не придется ночевать в этой холодной грязной хижине без пищи и воды. Кроме того, пленницы смогут рассказать, куда увезли Глорию, а значит, чем скорее их найдут, тем быстрее подоспеет помощь.
Раздумывая о собственной судьбе, мечтая увидеть Райли и гоня от себя мучительный страх за него, Глория покорно ехала за Джастисом. Каждое движение лошади причиняло острую боль, и ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы повернуться и оглядеть окрестности. Но вокруг не было ничего, кроме пустынных прерий, покрытых пожухлой осенней травой. Ее охватило разочарование. Она не выдержит этой бесконечной тряски и просто не доживет до встречи с таинственным сеньором Калдероном из Мексики. А о том, чтобы его убить, даже и говорить нечего. Думать иначе – значит просто обманывать себя.
Глория боялась за Райли и не хотела, чтобы он рисковал жизнью. Но сомнений не было – как только он узнает о том, что ее похитили, он тут же примчится на помощь и убьет Джастиса.
Глядя на веревку, которой были связаны ее запястья, Глория напомнила себе любимую мамину присказку: «Господь помогает тем, кто сам себе помогает». Повторяя про себя эти слова как молитву, Глория принялась теребить и тянуть узлы веревки, морщась от невыносимой боли. Время от времени Глория поглядывала на своего мучителя.
Если ей удастся освободить руки, она сможет воспользоваться веревкой как оружием и напасть на Джастиса. Если внезапно накинуть веревку ему на шею и посильнее затянуть… Нет. При всем желании она не могла представить себя убийцей. Глория начала размышлять о том, что она знает об этом человеке, который везет ее в Мексику на верную смерть, словно ягненка на бойню. И все это ради денег. Джастис убил ее родителей. Да, Катрин и Джей-Си по-прежнему остались для нее мамой и папой, хотя и не были родными по крови. Он убил их, и это из-за него Ханна и Джейси сейчас в опасности.
Он заслуживает смерти. Эта мысль заставила Глорию с новой силой наброситься на веревку, пытаясь подцепить хотя бы один узелок, всего один. Тщетные попытки лишь придали ей решимости. Если бы в ней было больше ярости, тогда, возможно… Глория затаила дыхание – узел начал поддаваться. Она взглянула на плоды своих трудов и нахмурилась. Действительно ли узел поддался, или ей это только кажется? Она бросила украдкой взгляд на Джастиса. Он, ни о чем не подозревая, ехал впереди. Просунув кончик пальца в петлю, Глория судорожно вздохнула, думая о том, что одно неловкое движение способно свести на нет все ее усилия.
Набравшись храбрости, она согнула палец и едва не расплакалась, когда он свободно пролез под веревку. Хлюпая носом и моргая, не в силах поверить в такую удачу, Глория потянула за петлю и осторожно ослабила ее. Именно этот узел удерживал ее запястья крепко привязанными к луке седла. Если у нее получится ослабить петлю настолько, чтобы сдернуть ее с седла, она сможет освободить руки. Единственное, что ей требуется, – это время.
Но неожиданно Дейзи начала спотыкаться и замедлила шаг. Глория подняла голову и увидела, как Джастис дергает вожжи и провисшая веревка натягивается точно струна. Нет, только не это! Узел, распутанный после стольких мучительных усилий, теперь был затянут крепче прежнего. «Все стало еще хуже, стоило мне вмешаться. И так происходит со мной всякий раз после отъезда Джейси». Эта мысль окончательно добила Глорию.
Она замерла и устало закрыла глаза. Может быть, ей не удастся спастись и она примет смерть от руки бандитов? Она слишком слаба, чтобы бороться. Силы неравны. Ее усилия тщетны, и нет никакой надежды.
Открыв глаза, она увидела, как Джастис подносит ко рту флягу с водой. Глория невольно провела языком по пересохшим губам. Сделав большой глоток, бандит взглянул на пленницу, но она, не желая показывать, как велика ее жажда, опустила глаза. И вдруг настроение ее изменилось, и она едва удержалась от смеха. Ну сколько можно впадать в отчаяние? Глория покосилась на Джастиса – тот не сводил с нее настороженного взгляда. Сейчас бандит показался Глории не столько грозным, сколько смешным, с этим его скошенным подбородком, морщинистой шеей и нелепой шляпой, которая была ему велика. Она прикусила губу, изо всех сил пытаясь сдержать смех, который буквально рвался наружу. Ей нельзя было сейчас поддаваться порыву. Во-первых, стоит ей расхохотаться, и она не сможет уже остановиться. Кроме того, если она начнет смеяться над своим мучителем, он запросто может ее застрелить.
Она отвернулась и уставилась на простирающуюся перед ней прерию. Неожиданно ей пришло в голову, что, хотя ее душевные силы, может быть, и ослабели, ей по-прежнему хочется жить. Потому она и не стала дразнить бандита. Значит, она выживет, несмотря ни на что. А Джастис умрет. Она вздохнула, и в глазах ее появилась решимость. Она убьет этого негодяя.
Она должна сделать это, раз уж приходится выбирать между своей жизнью и жизнью Джастиса. Потому что ей хочется жить. У нее есть Бидди и сестры. Еще у нее есть ранчо – мечта мамы и папы о лучшей жизни для своих детей. Хозяйство Лолесов должно стать процветающей фермой, райским уголком, и Глория позаботится о том, чтобы в нем звенел счастливый детский смех.
Эта мысль напомнила ей о Райли и их любви. Сейчас он, должно быть, где-то рядом, он ищет ее. Глория чувствовала это. Она вскинула голову, стараясь сдержать слезы. Какая женщина захотела бы умереть, если бы ей предстояло провести жизнь с таким человеком, как Райли? Какая женщина не посчитала бы за счастье стать его достойной?
