девушку врасплох. Олеся хотела сказать что-то, но в горле встал ком, и она только согласно кивнула.
Артем снова повернулся к дочери и на этот раз осторожно стал сцеплять ремни. Ева наморщила лобик и парень застыл.
– Я не разбудил ее? – спросил встревоженно.
– Все нормально. Наверное, животик беспокоит, – успокоила Олеся.
Артем еще немного подождал, прежде чем подтянуть крепления, и снова ненадолго замер у люльки. Смотрел.
– Она похожа на куколку. Разве бывают такие необыкновенно красивые дети? – произнес вслух, никого конкретно не спрашивая.
– Бывают, – тихо сказала Олеся. Она смотрела на профиль Артема и прекрасно видела, от кого Ева унаследовала свою красоту.
– Так, время, – нехотя отлип от ребенка молодой отец. – Нас, наверное, заждались. Садись где тебе удобно, – сказал он и пошел к водительскому месту.
Олеся знала, что должна сесть возле дочери, оберегать ее во время поездки, но все равно пошла к переднему пассажирскому сиденью. Так было нужно.
Девушка села и сразу пристегнулась, удостоившись короткого взгляда.
С парковки парень выезжал очень плавно, будто вёз самый хрупкий в мире груз.
– Ты выбрала прекрасное имя, – заговорил он, разрушая повисшее молчание.
Олеся сразу просветлела.
– Как только увидела Еву, поняла, что ни одно другое ей не подойдет, – тепло ответила она. Любой разговор о дочери вызывал в ее душе океан нежности.
Артем немного замялся, прежде чем задать волнующий вопрос.
– Ты сама как? Роды прошли нормально?... Может нужно какое-то лечение? Лекарства, витамины, врачи?
– Нет, ничего не надо, спасибо. Только время. Это были не легкие сутки…
– И для меня, – вырвалось у парня.
Олеся резко повернулась к Артему. И ему пришлось объясниться.
– Мы с Владом… были в больнице в тот день. Следили за списками родивших.
Олеся искренне удивилась.
– Я не знала, что вы приходили,– оторопело сказала она. Спрашивать, кто рассказал, что ее увезли в больницу, она не стала. Кроме Венеры было некому.
– Да, незнание та еще штуковина, – усмехнулся Артем, посмотрев на Олесю, и она задохнулась. Как давно эти губы не улыбались для нее? Она уже успела забыть, сколько волнения в душе вызывает это простая эмоция. – Незнание заставляет понервничать. Особенно если очень ждешь новостей… – продолжил он.
Олеся отвернулась к окну. Внутри загорелся маленький огонек. Зачем он признался, что ждал у роддома? Это неправильно, потому что дает надежду, что она ему не безразлична. Всё возможно, только не надо теплеть сердцем. Учитывая невероятные изменения в поведении Артема, можно предположить, что он мог волноваться. Но не за нее, а за своего ребенка. Ева ему точно не безразлична, в этом Олеся только что убедилась собственными глазами.
Девушка слегка задумалась, смотря на проплывающие мимо здания. Знакомые такие здания. На выезде из города!
– Куда мы едем?! – тут же подскочила она.
Артем немного поерзал руками по рулю, собираясь с ответом.
– Ко мне, – сказал тихо и хмуро посмотрел на пассажирку. Олеся, кажется, побелела.
– Зачем?
– Там накрыт небольшой стол. Решили, что в моем доме собраться будет удобнее всего.
– Это надолго?
Парень растерялся с ответом. Неуверенно сказал:
– Не знаю. Ты занята?
«Да, занята!», – хотелось крикнуть Олесе, – «на вечно!». Ее застали врасплох.
А как пел Влад! Организовал он праздник! Только не уточнил, что пройдет этот праздник в месте, куда бы в последнюю очередь Олеся мечтала попасть.
– Останови машину, пожалуйста, – напряженно дыша, попросила она. Обстановка в тесном пространстве резко накалилась.
Парень перевел на Олесю пасмурные глаза и стал сбрасывать скорость. Когда машина остановилась у обочины окончательно, в салоне повисло гнетущее молчание. Девушка прикрыла лицо ладонью, и сидела с закрытыми глазами, дыша нервно и отрывисто.
– Олесь, – осторожно начал Артем, – я понимаю, что ты, не хочешь снова возвращаться в мой дом…
– Не хочу, – резко ответила она.
– Я сильно тебя обидел тогда, признаю. Но сейчас всё по-другому.
Олеся долго сидела не двигаясь, потом убрала руку, подняла взгляд, и Артем увидел покрасневшие от непролитых слез глаза. Ему стало не по себе.
– Я не хочу к тебе домой, я оставила тебя в прошлом, – едва не плача, призналась она. – И дом, в котором я не нашла счастья, только разочарование, я тоже оставила в прошлом. Мне больно туда возвращаться. Пойми. Там я потеряла тебя, себя, и разбила свое сердце.
Артем напрягся. Он знал, что Олеся имеет полное право сказать всё, что накипело, но откровенные слова неприятно резанули по самолюбию.
Олеся рукой утерла скатившуюся слезинку и попыталась успокоить подкатывающие рыдания, чтобы «сохранить лицо». А минуту спустя, начав ровно дышать, осторожно посмотрела на Артема, на черты его лица. Смотрела долго и тоскливо. В какой-то момент не сдержалась, протянула руку и провела нежно пальцами по его брови, глазу, скуле. И непонятно, что больше было в этом действии, теплоты встречи или грусти расставания. Но там точно была любовь.
– Я тебя отпустила, – сказала тихо и как-то покорно, убрав руку и посмотрев перед собой. – Я ушла, но желала тебе счастья, не смотря на то, как больно мне было давить в себе любовь, привязанность к тебе. Ты был не готов к ребенку, я приняла это. Я сама виновата во многом, как ты и сказал, не спросив тебя, решила рожать. Но я бы в любом случае никогда не пошла на аборт. Это было мое несгибаемое решение. От тебя я хотела только понимания. Тём, я пришла к тебе за каплей тепла, но наткнулась на стену. Я видела, как тебе сложно со мной, но не теряла надежды… До определенного момента. А потом поняла, что ты никогда не будешь моим. Мне пришлось принять и это. Пережить, перетерпеть, перестрадать. А потом начать строить жизнь заново. Заново найти смысл существования. И еще пару дней назад я думала, что крепко встала на ноги, но ты снова появился в моей жизни, и мой внутренний стержень дал трещину.
И вот сейчас мы сидим в твоей машине, ты везешь меня в свой дом, и я больше не могу делать вид, что для меня это ничего не стоит. Сто́ит. Я разрушаюсь изнутри. Я уже представляю, как тяжело мне будет после этой встречи. Мне снова придется собирать себя заново. А я не хочу больше страдать! Я только начала приходить в себя, только нашла
