и даже какао! Вот это почет!
Под утро, правда, выяснилось, что накормили нас какой-то фигней. Куча народу из моей свиты потравилась. Ну, не совсем, а так, что от отхожей ямы далеко не убежать.
«Просрочка, — вздохнул я. — Ну, хорошо, хоть не я».
Меня и впрямь диарея обошла стороной. А ведь ели практически вместе. Серый вон вообще пластом лежит. Даже наше доверенное лицо — Дшанластоо — имел крайне бледный вид этого самого лица. Тем не менее, аристократ героически порывался одеться и сопровождать меня во дворец.
— Лежи уже! — вздохнул я.
Дитя Голода чувствовал себя более-менее, так что ему быть переводчиком. Отобрал еще нескольких относительно здоровых воинов, а остальным приказал соблюдать постельный режим и пить много жидкости.
Разряженные в пух и перья хоана с поклонами встретили нас и сопроводили в зал приемов.
— Великий кокуитао уже ждет тебя, Хуакумитла!
Мы вошли в зал, и меня прямо-таки оглушили шум толпы и буйство красок: десятки нарядных людей в ярких плащах и пышных головных уборах заполняли каждый закоулок зала! Они галдели, словно чайки на птичьем базаре! Впереди, на немалом возвышении, скрестив по-турецки ноги, сидел Рыбоглазый. Сейчас он максимально оправдывал данное мною прозвище, храня каменную маску на лице.
Моя охрана осталась у выхода, а я с Конецинмайлой прошел в центр зала. Косийоэса медленно поднял правую руку, и гомон начал стихать. Несколько вдохов — и в зале повисла гробовая тишина.
— Великий кокуитао! — щедро поклонился я правителю Саачилы. — Приветствую тебя в твоем доме! Благодарю за гостеприимство! Пусть твои предки не обделят тебя своей заботой!
Мальчишка молчал. Неприлично долгое время он пристально смотрел мне в глаза, а потом кивнул.
Стоявший справа от возвышения советник князя Алаири, шагнул вперед и коротко бросил:
— Взять их!
Признаюсь, я плохо среагировал. Это казалось таким невероятным, что я пару вдохов убеждал себя, что неправильно понял сапотекские слова. Но словно ветер прошелся по залу: собравшиеся хоана вскинули полы своих ярких плащей, под которыми скрывали оружие. Я успел обернуться и увидел, как падают на пол залитые кровью мои охранники; как несколько острых копий — моих тумбажных копий! — уперлись в грудь Дитя Голода. Когда острая боевая кирка оказалась в моей руке — вокруг уже стояли воины, настороженно держащие оружие.
Алаири с улыбкой подошел ко мне (недостаточно близко для того, чтобы я мог пробить ему голову без подшага) и попросил мягко так:
— Давай ее сюда!
— Косийоэса! Что здесь происходит?! — гневно заорал я, поскольку еще не успел толком испугаться.
— Восстанавливается попранная тобой справедливость, чужак! — злобно закричал Алаири. — Посланец тьмы, ты, прикрываясь Великим Видящим, втерся в доверие к кокуитао! Ты коварно обольстил его своими обещаниями, чтобы свить клубок зла в Эхутле! Ты опутал его ложью, пытаясь отвернуть от истинной воли богов! Воли богов, которые подарили ему истинную любовь и дружбу с мудрым уэйтлатоани астеков! Ты всеми силами втравливал его в войну, которая погубит и Саачилу, и всю Страну Облаков!
Ничего себе! Я опустил оружную руку. Вот, значит, как разворачивались события в Саачиле, пока я в поте лица отливал для них оружие.
— Косийоэса! Кокуитао! Это всё ложь! Я говорил тебе правду! Тебя нагло охмурили! Вот этот Алаири и охмурил, продавшись астекам! Косийоэса! Еще не поздно всё остановить! Отпусти нас! Дай мне объясниться, и ты поймешь…
Мака с размаху прилетела мне прямо в лицо. Плоской стороной, но и этого хватило, чтобы моя гордая речь сменилась скулежом. Нос явственно хрустнул, губы моментально разбухли, а по подбородку потекла кровь.
«Это конец, — сразу понял я. — Когда так бьют, это означает, что уже всё решили».
Но решил попытаться еще раз.
— Мальчик, — заговорил я негромко. Пытался сделать голос внушительным, но острая боль в лице всё портила. — Остановись, пока не поздно. Ты сейчас втравляешь свои земли в войну, которую проиграешь. В Эхутле меня ждет войско. Огромное и сильнейшее в этих землях. Они сравняют твою Саачилу с землей, если не дождутся…
Я очень надеялся, что это поможет. Рыбоглазый ведь не дурак. Но речь мою оборвал громкий смех. Смеялся не Косийоэса. И даже не Алаири. Смеялся воин, ударивший меня макой по лицу. И только тут я, наконец, всмотрелся в его лицо (мы ведь никогда не приглядываемся к лицам слуг… или стражи).
Это был Смерть Врагов.
— Ты сдохнешь здесь, калека, и никто не придет к тебе на помощь! — зарычал Йалгукудий. — Всей Эхутле завтра же сообщат, что подлый чужак Хуакумитла предал своего господина, который так ему верил! Сердце предателя отдано богам, а мудрый Косийоэса назначил новым владыкой своего верного Йалгукудия. В твоем войске две трети беэнаса, чужак. Как ты думаешь, захотят ли они спорить с волей кокуитао? А, если кто-то рискнет, то просто оглянись. Это всё — мои воины. Воины, которых я вооружал и тренировал, глядя на твоих, в Таниче.
Он подошел ближе и добавил почти шепотом:
— Спасибо за то, что научил.
— Слова бесполезны, калека, — Рыбоглазый, наконец, разлепил свой рот. — Прегрешения твои очевидны. Ты принес зло в Страну Облаков. В Эхутле ты заставлял беэнаса отказаться от наших всесильных пее и поклоняться своему личному демону. Унижал благородных хоана, возвышал пеникече, давая власть недостойным. И, наконец, пытался околдовать меня. По счастью, мои благородные предки сильнее твоего демона, они спасли меня от гнусных чар. Тебе не удастся лишить меня чуда, а мой народ — втравить в войну с астеками… Ты больше не нужен.
Лицо горело, но тело объял леденящий холод. Убьют! Сейчас скрутят и отправят на алтарь своих божков. И плевать, даже если Смерть Воинов, возможно, слишком самонадеян в своих планах на мои войска! Я-то умру!
Совсем!
Но я не умер.
Потому что в многолюдном зале появился еще один человек. Высокий. Почти с меня ростом, но с широкими, покатыми плечами. Слегка заплывший жирком, который, однако, не мог скрыть всю его мощь. Богато одетый человек со сложнейшим головным убором, полным зеленых «стрел» благородного кецаля. Я не сразу узнал его. Но, узнав, чуть не рухнул в обморок.
Макуильмалиналли. Пятая Трава, племянник уэйтлатоани Ауисотля. Астек.
Пятая Трава широко и радостно улыбался.
— Хуакумила! Тебя заждались в Теночтитлане.
Здоровяк обернулся к трону.
— Великий кокуитао! Ты честно выполнил обещание. Теперь ты можешь смело слать в столицу гонцов: уэйтлатоани с радостью отдаст тебе в жены свою дочь.
Разговоры в тени — 12, они же Эпилог
— Я найду ее. На этот раз обязательно…
— Что, дон Кристобаль?
— Ничего, Родриго. Отплываем. Хвала Господу!
30 мая 1498 года, в день торжественного отправления, Колумб стоял на носу корабля. На корме
