— Откуда ты знаешь?
Гейб насмешливо смотрит на меня и снова садится на стул у окна.
— Габриэль… — Раздраженное выражение на лице Люка сменяется злостью, а затем и вовсе становится растерянным, — Как? — спрашивает он.
— Решение уже было принято. Михаил ничего тут не мог изменить. — Он бросает на меня взгляд, его глаза искрятся, — Она хотела этого, да ты и сам это заслужил, — Затем с серьезным видом смотрит на Люка, — К тому же нам нужна твоя помощь.
— Спасибо, — кивает ему Люк.
Гейб слегка улыбается.
— Это не мое решение. Ты произвел впечатление на Него, — Он указывает взглядом на потолок.
Я растерянно перевожу взгляд с Люка на Гейба.
— Ребята, вы о чем?
— Ты заставляешь архангелов трястись от страха, — улыбается Люк.
Этот ответ не слишком мне помогает.
Гейб соскальзывает со стула и, переместившись на край кровати, кладет руку мне на плечо.
— Скажем так, в наших рядах было некое разногласие, но мы все разрешили, — Он снова смотрит на Люка, — Как ты себя чувствуешь?
Люк демонстрирует торжествующую улыбку и сжимает мою руку.
— Непобедимым.
— Напомню тебе, что это уже не так, поэтому если хочешь находиться рядом с Фрэнни и присматривать за ней, безрассудная импульсивность не самая лучшая стратегия.
Люк закатывает глаза.
Гейб лучезарно улыбается, ослепляя меня.
— Я знал, что ты так ответишь, поэтому привел тебе подмогу. Он только закончил обучение — вчера, если быть точным, — но для этого дела нет никого лучше.
— Привет, Фрэнни, — раздается мелодичный, как у Гейба, голос, но все же другой, мягче, что ли.
Я поворачиваюсь и в дальней стороне комнаты вижу парня лет семнадцати: среднего роста, с пшеничными кудрявыми волосами, небесно-голубыми глазами, руки в карманах джинсов. Он улыбается мне.
Весь воздух уходит из моих легких, а ноги становятся ватными.
— Мэтт?
Я с трудом выговариваю это слово. Он выглядит точно так же, как и образ в моей голове — то, как я представляла себе брата, будь он жив.
Он улыбается, и его сияние обжигает мне глаза.
— Во плоти — так сказать.
Я поворачиваюсь к Гейбу.
— Я не… — Но я не могу закончить мысль.
Мэтт смеется — тихо, словно листья шуршат на ветру.
— Я твой ангел-хранитель, — И снова смех. — Могла бы ты представить себе такое, когда я закидывал жвачку тебе в волосы и утаскивал твой велик?
На трясущихся ногах я пересекаю комнату. По щекам струятся слезы, но я ничего не могу с собой поделать. Я даже не могу утихомирить эмоции, бурлящие внутри. Но когда я дохожу до Мэтта, то понимаю, что в моем голосе слышны угрызения совести. Я не могу смотреть ему в глаза.
— О боже… Мэтт, мне так жаль.
Брат обнимает меня рукой и притягивает к плечу.
— Фрэнни, тебе не за что извиняться. Ты должна отпустить это.
— Я не могу. — Смотрю на Гейба, прожигающего во мне дыру взглядом. Он словно бы роется у меня в голове, ища ответы.
— Ты должна, или в моем пребывании здесь нет смысла, — Он бросает взгляд на Люка.
Внутри меня все перемешалось, а голова будто набита ватой. Я не способна думать. Но затем сквозь туман до меня доходит одна мысль.
— Мама и папа! О боже! Они просто умрут от счастья, когда увидят тебя! — Дыхание замирает, когда я понимаю, что сейчас сказала, — В смысле…
Мэтт снова прижимает меня к плечу.
— Нет, Фрэнни, они не должны знать. Никто не должен.
— Почему?
— Так положено. Нам строго запрещено показываться кому-либо, кто нас знал. Особенно родным.
Я отслоняю лицо от его плеча.
— Но я же знала тебя.
Он быстро смотрит на Гейба.
— Для тебя было сделано исключение… из-за смягчающих обстоятельств, — говорит он низким официальным голосом.
Я поднимаю глаза на Гейба и вижу, что он кивает. Губы мои раздвигаются в улыбке, но глаза затуманиваются слезами.
— Я убила тебя, и я же единственная, кто получил тебя обратно? Разве это честно?
— Понятия не имею, как доказать, что это не твоя вина.
— Но это моя вина, — рыдаю я, уткнувшись в его футболку, — Я была там, не забыл? Это я дернула тебя за ногу и свалила с дерева.
— Ты ведь знаешь, что я не могу врать? Это была не твоя вина. Тебе нужно поверить в это.
У меня начинает кружиться голова, а в горле поднимается ком. Я отпускаю Мэтта и кладу руки на колени, пытаясь набрать воздуха в легкие, что вот-вот взорвутся.
— Медсестру! — выкрикивает Люк, и я слышу, как он возится со стойкой капельницы.
Но затем я ощущаю запах летнего снега, и Гейб обнимает меня.
— Фрэнни, дыши, — говорит он, щекоча мое ухо прохладным дыханием.
Я дрожу и крепко прижимаюсь к нему.
— Дыши медленно, — шепчет он.
Я понимаю, что он прав. Если я буду дышать медленно, то в легкие попадет воздух. Пляшущие перед глазами звездочки начинают блекнуть.
Я выпрямляюсь, и Гейб отпускает меня. Смотрю на Мэтта, вытирая нос рукавом. Не могу в это поверить. Я так сильно хотела вернуть его, и вот он здесь. Снова прижимаюсь к груди брата и крепко обнимаю, не желая отпускать его, никогда.
— О боже.
— Фрэнни, все будет хорошо, — улыбается он, — Правда.
Его улыбка заразительна. Я шмыгаю носом и сквозь слезы улыбаюсь в ответ.
— Почему ты выглядишь на семнадцать — и таким, как я представляла тебя? Почему не кажешься семилетним, каким покинул нас?
Он широко улыбается.
— Это камуфляж. Иногда мне придется становиться видимым, а следовать за тобой семилетним мальчиком было бы глупо, не находишь?
— Наверное.
Люк громко откашливается. На моем лице появляется глупая улыбка, когда я подвожу Мэтта к кровати.
— Мэтт, это Люк. Люк, Мэтт.
Люк хмурит брови, а затем его глаза широко распахиваются.
— Это был ты… на выпускном, с Белиасом.
Он смотрит на Люка, не улыбаясь.
— Мои полевые испытания.
— Должен предположить, что ты прошел их успешно?
— Конечно, — Мэтт сердито смотрит на него, а потом поворачивается ко мне: — Я не все время буду рядом… — он прищуривается и мельком глядит на Люка, — потому что вы, ребята, иногда занимаетесь тем, чего я видеть не хочу. Но если понадоблюсь, то сразу же появлюсь.
