– Вот оно что! – воскликнул Дагорм и суровым тоном добавил: – Запомни, юноша, Гайлард Стернс – само благородство. Он никогда не сделает твоей сестре ничего плохого. Ни ради забавы, ни ради корысти. Так что выброси эти мысли из головы и иди спать! Уже, чай, смеркается.
– Благородство? – фыркнул Дален. – О нём вспоминают всегда ради показухи. Мол, смотрите, какой я... благородный! А сами втихую творят подлости и потом просят молчать, чтобы не запятнать своё благородство.
– Ну, юноша, – развёл руками старик, – если уж ты настолько в милорде сомневаешься, то заверю тебя, до твоей сестры ему нет никакого дела. Я много видел женщин вокруг него. Не всегда, конечно, то были дамы... кхм... благородные. И не всегда… ммм… порядочные…
– Короче, шлюхи, – уточнил Дален.
Старик крякнул и оглянулся, не слышит ли стража.
– Ну, можно и так. В общем, зная его вкус, я могу с безграничной уверенностью утверждать, что насчёт сестрицы ты можешь быть спокоен.
– Буду спокоен, когда выдам её замуж, – бросил Дален и вытянул вперёд занемевшие ноги.
Старик посмотрел на моряка.
– Я бы взялся тебе посодействовать, ведь девочка-то она неплохая, чистая помыслами и душой, да только, боюсь, искать кого попристойнее для неё будем долго. А слепого и немощного ей подсовывать не хотелось бы.
Дален криво усмехнулся.
– Есть там один, кому она даже нравится. Просит её руки.
– Вот как? Тогда я спокоен. И кто же тот счастливый влюблённый?
– Самому бы ещё знать, – усмешка не сходила с губ.
– Ну, – старик, кряхтя, поднялся, – в любом случае, я за девочку рад. А теперь хорошо бы прилечь и помолиться, чтобы завтра дошли до берегов Нолфорта. У меня уже кости ноют, как никогда.
Дален поднялся следом.
До лестницы оба дошли быстро, но как только поднялись палубой выше, Дален остановился и неожиданно спросил:
– Вам не показалось, что когда мы начали говорить о Рики, тот пацанёнок за решёткой шевельнулся?
– Неужели? – Дагорм напрягся. – А я ничего не заметил.
– Может, мне показалось…
– Всё может быть… – многозначительно пробормотал старик.
– Может, ещё раз спуститься и проверить, всё ли в порядке?
Дагорм заботливо похлопал моряка по плечу.
– Тебе надо отдохнуть. Ты иди, а я спущусь. Всё равно, у меня бессонница.
– Ну, как знаете, – проронил Дален и ступил на следующую лестницу.
***
Болотного цвета кашица закипала медленно, а когда к ней подбросили цветок жасмина, то вообще взорвалась дюжиной цветных пузырьков и снова неохотно забурлила, несмотря на кочегарившую на пределе горелку.
Склонившийся над котлом Рион громко выругался, схватил лежавшую на краю стола серую тряпку и вытер мокрое и местами вымазанное в травяном соке лицо. Убавив огонь, перевернул пальцами несколько страниц старой, разваливающейся на части, книги, провёл указательным по двум строчкам длинного стиха, повторил прочитанное вслух и снова посмотрел на котёл.
– Нет, – Рион устало выдохнул, – так совсем не годится.
Выключив горелку, аптекарь захлопнул книгу и рухнул в не менее грязное, чем он сам и его одежды, кресло, на ручку которого минутами ранее капнула вонючая слизь.
Нужная смесь никак не получалась. По древнему рецепту, над разгадкой которого Рион бился уже больше года, варево должно было кипеть, как кипит, забрызгивая всё вокруг, баранья похлёбка у хозяйки его любимой таверны. Это же еле теплилось.
– В чём же дело? – простонал Рион, закрывая глаза.
Зелье в котле уже полностью остыло, когда аптекарь вдруг дрогнул, а затем сладко потянулся. Короткий сон взбодрил и придал сил.
Чуть привстав с кресла, Рион схватил книгу и перо со стола, плюхнулся обратно, открыл потрепанный томик на нужной странице и, время от времени покусывая перо, заводил им по выцветшим с годами строчкам.
– Толчёный оникс… есть, – бормотал лекарь себе под нос, – белый конский волос… тоже есть. Всё ведь положил, сколько требовалось. И чего ему не хватает?
Поднявшись и вернув книгу на прежнее место, Рион снял котёл с горелки, подошёл с ним к открытому окну и выплеснул содержимое наружу. Нужно было начинать всё заново. И Рион снова захлопал крышками баночек, собирая нужные ингредиенты.
– Ах ты ж! – с досадой воскликнул он, внезапно обнаружив, что толчёного оникса едва наберется пол-унции.
За окном было уже темно, чтобы посылать служку в ближайшую лавку, да и оникс не в каждой сыщешь. Отложить? Риону не хотелось. В ту минуту он был похож на хищника, носом учуявшего, что раненая лань совсем рядом, нужно лишь перепрыгнуть через поваленное дерево и не пораниться самому. Но Рион не собирался прыгать. Всё, что он хотел сделать, это в очередной раз притвориться верным шакалом и подластиться к львице, чтобы заполучить желаемое, а затем снова надеть шкуру льва.
Дверь скрипнула, и зашумели ключи в замке. На ходу щёлкая застежками на помятой одежде, Рион торопился по длинному коридору, в стенах которого торчали зажжённые факелы, и чем дальше он удалялся от собственных комнат, тем больше тех факелов становилось, тем чаще туда-сюда сновали служанки с тёплыми полотенцами, сладостями и чашками с ароматным питьём, глоток которого мог разморить любого, даже самого целеустремленного и частично сумасшедшего ученого и мудреца.
Остановившись напротив заветной двери, Рион перевёл дыхание, смахнул упавшую на лоб прядь и вежливо постучал.
– Мог бы и без стука, – по ту сторону двери сварливо прокаркали.
– Вы же меня знаете…
Хмурость на лице придворного лекаря уступила место очаровательной улыбке, и, открыв дверь, Рион вошёл в спальню к старой королеве.
– Слишком хорошо знаю, – пробубнила та, распуская жидкие волосы. – Потому и доверяю, как самой себе.
Проведя расчёской по спутанным космам, Морвенна сунула гребень в деревянный ящичек высокого комода, прошагала к обитому бархатом креслу и, приподняв тяжёлый подол платья, села. Поправив юбки, поводила ноздрями, вынюхивая, в какую именно завитушку из теста кухарка сунула ежевику, а в какую – менее любимый крыжовник, цапнула крайнюю правую и, млея от удовольствия, надкусила.
– У вас каблук треснул, – заметил Рион, проводив взглядом опустившийся подол. – Вы знаете?
Морвенна отмахнулась.
– В такую темень звать сапожника нет смысла. Припрётся пьяный и наколотит так, что только хуже станет.
– Велите служанке принести вам другие туфли.
Королева поморщилась.
– Они все жмут. Все двенадцать пар и даже сапоги. То ли нога распухла, то ли на туфлях кожа сжалась. Только в этих и могу нормально ходить.
