Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 102
В конце концов ее мать взяла все в свои руки.
“Я поговорила с Вильгельмом Касте, — сказала она. — Им нужен ассистент в отдел уголовного розыска, и он обещал встретиться с тобой в четверг, в десять утра. Я тебя отвезу”.
Почему-то Карен даже не попыталась протестовать. И там, в кабинете Вильгельма Касте, начался для нее новый этап.
“Твоя мама рассказала, что случилось, и я сразу скажу, что очень тебе сочувствую. Никто больше не знает, и я никогда не упомяну об этом, если ты сама не пожелаешь. Коль скоро ты согласна работать, место твое, не из сочувствия и не потому, что мы с твоей мамой друзья детства, а потому, что из всех наших соискателей у тебя самая высокая квалификация. Вернее даже, слишком высокая для ассистента, но пока что ничего другого мы предложить не можем. Ты согласна?”
Она согласилась, и в первый же день службы Касте вызвал ее к себе:
“Поскольку доступ к твоему личному делу будут иметь и некоторые другие сотрудники управления, я позволил себе кое-что подправить. Речь идет только о местном архиве, поэтому вышестоящее начальство при необходимости найдет верные данные, но я думаю, вряд ли кто станет вникать. Стало быть, для всех здесь ты в разводе после недолгого брака в Великобритании. Детей нет, — добавил он, коротко кашлянув. — Твоя мама сказала, что ты так хочешь, но мне нужно услышать это и от тебя”.
“Да, я так хочу”, — ответила она.
Так все и осталось. Правда была слишком жестока, чтобы говорить о ней, а вина так мучительна, что ее необходимо было заморозить, иначе бы она, Карен, не смогла существовать.
В щели под дверью гостевой комнаты виден свет, Карен тихонько стучится. Сигрид в одежде лежит на кровати, рядом рюкзак. Глаза у нее опухли от слез, она поспешно садится, когда Карен отворяет дверь.
— Как только рассветет, я уйду, — говорит она.
Карен опускается на край кровати, накрывает ладонью руку Сигрид.
— Не уходи. Ты ни в чем не виновата, Сигрид.
— Не надо было спрашивать. Если б знала, я бы слова не сказала.
— Ты ни в чем не виновата, — повторяет Карен. — Просто я никогда никому здесь не рассказывала. Это был мой способ выжить.
— Понимаю. Тебе и со мной говорить незачем.
— Но я говорила. И тебе пришлось выслушать. Мне очень жаль.
Обе молчат, Карен поглаживает пальцем руку Сигрид.
— Я не сказала только одного.
И она громко произносит:
— Это я была виновата. Я была за рулем.
60
Хотя дождь перестал без малого восемь часов назад, на второстепенных дорогах проблем хватает. На Турсбюской магистрали движение без препятствий, а вот проезд под железнодорожным мостом в Вестерпорте перекрыли — надо подождать, пока сойдет вода.
Карен ведет машину, неотрывно глядя на дорогу, и через наушник мобильника слушает доклад дежурного о транспортной ситуации нынешним утром. Судя по всему, в Йомс можно добраться без особых сложностей, главное — соблюдать осторожность и не пытаться форсировать возможные большие лужи.
— Нынче им уже пришлось вытащить девятнадцать застрявших машин. — В голосе Турстейна Клоккаре сквозит безнадежность пополам со злорадством. — Хуже всего дело обстоит в глубине страны и на равнине. Кстати, как обстановка в Лангевике?
Карен поправляет наушник.
— Вчера было скользко, но к утру вода в основном сошла. Не знаешь, какие у нас перспективы насчет погоды, я не успела перед отъездом послушать сводку?
— Дождя синоптики не обещают, но над Северным морем опять собираются циклоны.
— Стало быть, как обычно.
— Точно, — подтверждает Турстейн Клоккаре.
Они заканчивают разговор, Карен бросает взгляд на навигатор. Если дежурный не ошибается, через полчаса она будет в Йомсе.
Полчаса спустя она тормозит на разворотной площадке в конце асфальтированного шоссе. Наклоняется вперед и в лобовое стекло глядит в сторону дома, на узкую гравийную дорогу, ведущую в гору. Заглушает мотор, открывает дверцу, вылезает из машины. С виду дорога вполне проезжая, но она чувствует, как хлюпает топкая почва под резиновыми сапогами. Есть большой риск, что гравий просядет, если она попробует заехать наверх. У спасателей дел и без того выше крыши, думает она и начинает взбираться по крутому склону.
Когда Карен позвонила по телефону, Джанет Коннор, видимо, только что проснулась. Вернее, ее разбудил звонок, хоть она и уверяла, что они с Брендоном уже на ногах. Карен, разумеется, может заехать, правда, она, Джанет, толком не понимает, чем они с Брендоном могут помочь полиции.
Сейчас она открывает дверь еще прежде, чем Карен подходит к веранде.
— Добро пожаловать! — восклицает она уже совершенно бодрым голосом. — Кофе или чаю?
Высокая, стройная фигура Джанет Коннор закутана в длинное кимоно, которое придает ее облику величавость. Седые волосы подобраны с помощью тонкого зеленого шарфа, искусно обернутого вокруг головы, только вот грубошерстные серые носки на ногах до некоторой степени смягчают величавость. Ей лет семьдесят, но, несмотря на седину, сейчас, с улыбкой стоя на пороге, выглядит она моложаво.
За спиной Джанет виднеется мужчина того же возраста. Он слегка запыхался и вроде бы застегивает гульфик. Карен старается не думать о том, чему она помешала, и поднимается на крыльцо.
— Спасибо, на ваше усмотрение, — с улыбкой говорит она и протягивает руку: — Карен Эйкен Хорнби. Очень мило, что вы согласились принять меня, хоть я и не предупредила заранее. Надеюсь, я не слишком помешала вашим утренним занятиям, — добавляет она и тотчас сожалеет об этих словах, заметив, что Джанет и Брендон быстро переглянулись.
— Ну что вы! Заходите!
На кухне жара, как в инкубаторе, и сильно пахнет тмином, краской на льняном масле и свежевыпеченным хлебом. Должно быть, здесь нередко варят чечевицу, думает Карен, снимая куртку и глядя на Брендона. Если у нее было какое-то свое представление, как должен выглядеть сейчас уцелевший член коммуны семидесятых годов, то оно подтвердилось, даже более чем. Брендон Коннор, как и его жена, очень высокий, наверно, метр девяносто с лишним. На вид он в хорошей форме, хотя она замечает, что плечи немного сутулятся, когда он достает из холодильника молоко и сыр. Тонкие широкие брюки, вероятно, пижама, но что-то подсказывает ей, что они, как и застиранная футболка с портретом Фрэнка Заппы, вполне могут быть и обычной одеждой Брендона. Как и у Джанет, на ногах у него грубошерстные носки, но если ее связаны из обычной серой шерсти и, вероятно, местного производства, то на Брендоне, похоже, перуанские — там любят буйство красок. Жидкие седые волосы собраны в тонкий хвостик, подбородок украшен длинной узкой бородой.
— Хлеб с грецкими орехами, — говорит он. — У вас нет на них аллергии?
— Насколько я знаю, нет, — отвечает Карен. — На вид хлеб потрясающий, сами пекли?
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 102
