* * *
Род: Я повез всех домой в Лос-Анджелес на похороны.
Уоррен: Все мы были подавлены потерей Тедди. Но знаешь, чел, надо было видеть Ясмин, его подругу, заходившуюся рыданиями над могилой… Глядя на нее, я все думал, как мало что в жизни по-настоящему имеет значение. Но вот то, что чувствовала Ясмин в отношении Тедди… это действительно было важно.
Грэм: Тедди очень многое значил для очень многих людей. Никогда не забуду, как на поминках Билли все держал Ясмин за руку, чтобы помочь ей пережить горе. Потому что я-то знал, что самому ему приходится очень тяжело.
Каждому человеку нужен тот, на которого он мог бы равняться. Хорошо это или плохо, но у меня был Билли. А у Билли был Тедди. И вот Тедди не стало.
Билли: Для меня все как-то сразу вылетело из-под контроля. Я чувствовал, что почти не способен логически соображать. У меня даже в голове не укладывалось, что Тедди больше нет. Что Тедди… мертв. Мне кажется, я на какое-то время и сам омертвел внутри. Знаю, звучит немного утрированно, но именно это я чувствовал тогда. Мне казалось, что мое сердце обратилось в камень. Или… знаешь, как люди подвергают себя криогенной заморозке? Типа, дают превратить себя в лед в надежде, что в один прекрасный день они смогут вернуться обратно к жизни. То же случилось тогда и с моей душой. Она обратилась в лед.
Я не в состоянии был справиться с реальностью. Хоть и был трезвый, хоть и обходился без выпивки или… Я просто ушел в никуда. Выписался из жизни. У меня не было другого способа справиться с этим, кроме как умереть душой. Потому что если бы я оставался живым, если бы я попытался прожить тот промежуток времени, это могло бы уже по-настоящему меня убить.
Дейзи: Когда Тедди умер, это все и решило. Я рассудила, что больше нет смысла тянуться к трезвости. При этом я даже мыслила логически: если бы высший разум захотел, чтобы я покончила с наркотиками, он тогда не убил бы Тедди. Оправдать ведь при желании можно что угодно! Если ты достаточно самовлюблен, чтобы вообразить, будто Вселенная замышляет что-то за или против тебя (а мы все такие на самом деле, в глубине души), то ты легко убедишь себя в каких угодно знаках свыше.
Уоррен: Я три недели провел у себя на яхте. Курил сигары, напивался вдрабадан, вообще жил никак, даже почти не менял одежду.
После памятного выступления в «Субботнем вечере» мы с Лайзой общались совсем мало. И вот она согласилась со мною повидаться.
– Ты живешь на лодке? – изумилась она.
– Ну да.
– Ты же взрослый человек, купи себе нормальный дом.
«И ведь она права», – мысленно согласился я.
Эдди: Я подумал, что для всех нас самое лучшее – это продолжить гастроли. Лет десять-одиннадцать назад мой двоюродный брат погиб в автокатастрофе. Помню, как отец сказал тогда:
– Несмотря на боль, нужно работать.
С тех пор я всегда держался этого принципа. Я думал, случившееся заставит Пита не покидать группу, однако это, как ничто другое, еще больше настроило его уйти.
Билли: Как-то раз Камилла попросила меня привести в порядок унитаз, и я пошел в туалет и принялся за работу. И все чистил унитаз и чистил. А потом ко мне подошла Камилла и спросила:
– И что ты тут делаешь?
– Чищу унитаз, – ответил я.
– Ты его трешь уже сорок пять минут.
– Ох-х… – только и выдохнул я.
Камилла: Тогда я ему сказала:
– Тебе пора вернуться к гастролям, Билли. Нам очень хорошо с тобой, но тебе надо продолжить турне. Сидение дома тебя просто убивает.
Род: В какой-то момент хочешь не хочешь, а надо снова садиться в автобус.
Грэм: Порой кажется, что случившаяся трагедия – это конец света, однако ты отдаешь себе отчет, что мир на этом не кончается. И никогда не кончится. Ничто и никогда его не остановит.
И я старался переключиться на то, что наша с Карен жизнь еще только начинается.
Карен: Я была очень признательна Роду за то, что он заставил нас продолжить турне. Что не дал нам всем перевернуться кверху дном и утонуть.
Билли: Я поступил так, как посоветовала Камилла. Продолжил гастроли. Первый концерт наш ожидался в Индианаполисе. Я вылетел туда вместе с группой. Камилла же с девочками должны были присоединиться ко мне в следующем городе.
Индианаполис… это была жесть! Я приехал в отель, зарегистрировался. Встретил Грэма, Карен. Затем на саундчеке увидел Дейзи. Она была в шелковом комбинезоне. Вконец измотанная. Надо было ее видеть! Глаза заплывшие, исхудалые руки. На нее было просто больно смотреть.
Ведь я ее подвел. Она же попросила меня о помощи, а я, узнав про Тедди, просто забил на нее.
Дейзи: В тот первый вечер – кажется, в Огайо – мне было так стыдно, что Билли меня увидит такой. Ведь я же сама пришла к нему и сказала, что хочу «соскочить». И так ничего и не сделала. И даже упала еще ниже прежнего.
Карен: Я сообщила Грэму, что хочу сделать аборт. А он сказал, что я сошла с ума. Я возразила, что это вовсе не так, что я все обдумала. И он попросил меня этого не делать.
– А ты сам готов уйти из группы, чтобы растить этого ребенка? – спросила я.
Он не ответил.
Вот то-то и оно.
Грэм: Я решил, что мы еще вернемся к этому вопросу.
Карен: Он знал. Прекрасно знал, что я намерена сделать. Ему просто удобнее делать вид, будто он этого не знал. Очень выгодная позиция.
Билли: Камилла с девочками присоединились к нам в Дэйтоне. Я приехал за ними в аэропорт и, пока их ждал, увидел, как какой-то мужик заказывает себе в баре текилу. Даже слышал, как кубики льда брякают о стекло. И представлял, как они медленно тают в текиле. Между тем объявили, что самолет задержался на посадочной полосе, а я все сидел, глядя на выход для прибывающих.
Без конца повторяя про себя, что мне не стоит идти заказывать выпивку, я все же вошел в бар и сел на высокий табурет. Парень за стойкой спросил:
– Что желаете?
Я тяжело уставился на него. Он повторил вопрос. И тут я услышал:
– Папа!
Обернулся и увидел свою семью.
– Ты чего тут? – настороженно спросила Камилла.
Я поднялся, улыбнулся ей… и в тот же момент почувствовал, что снова полностью владею собой.
– Ничего. Все хорошо, – ответил я.
Камилла быстро окинула меня взглядом.
– Даю слово, – добавил я и, крепко обняв разом всех своих девчонок, действительно почувствовал себя хорошо. Понял, что все в порядке.
Камилла: Если честно, то тогда я усомнилась в своей вере. Когда увидела его сидящим в баре. Уже со взвившимся флагом.
