Ни секунды не думая, я дала пану в пах и, падая, умудрилась не выпустить из рук кочерги. Сейчас она полетит в волка. Только б встать. Но я завязла в снегу. Волк совсем близко. Лицо горело так, будто меня уже обдало дыхание зверя. Раз! И я метнула кочергу из положения лежа. Волк поджал уши, а я закрыла глаза. Открыла их я уже на хохот.
Дикий хохот принадлежал пану Ондржею, в этом можно было не сомневаться. Сон не развеялся. Он перешел в заключительную фазу ночного кошмара. В десяти шагах или вообще на расстоянии вытянутой руки от меня лежал на снегу человек. Абсолютно голый.
— Вера, отвернись! — пан Ондржей, наконец, справился со смехом. — Поверь, это очень больно лежать на снегу… Лицом вниз… А Ян не встанет перед тобой в таком виде.
И он снова захохотал. А я отвернулась и уставилась на луну. На удивление не полную. Значит, с ума съезжают не только в полнолуние. Подбородок болел, позвоночник ныл, руки заледенели от снега… Это не сон. Не сон… Не сон… Я согнулась вперед под тяжестью этой мысли, будто продолжала держать кочергу. Или это тяжелые руки пана Ондржея кирпичами легли мне на плечи. Или…
Я дернулась и сумела вырваться. Тело забыло про боль. Ноги сами рванули через снег. Прочь от барона Сметаны. Но я не добежала даже до расчищенной дорожки. Барон сшиб меня. Сначала я угодила лицом в сугроб, а затем ему в грудь. И зачем я, дура, бежала от Элишки… Она бы придушила меня за минуту. Или волка… Тот загрыз бы меня еще быстрее. Этот же… И я закричала. Так, что меня было слышно не то что за десять, за сто километров окрест.
Эпизод 5.6
Я сидела с ногами в кресле по самые уши укутанная в теплый плед, под которым была бесформенная ночная рубаха — кто и когда облачил меня в нее, знать не хотелось. Хотелось знать лишь, где барон.
— Я здесь, — ответил он сам за моей спиной на вопрос, произнесенный мною едва различимым шепотом.
Я не стала оборачиваться. Мне не было стыдно. Мне не было страшно. Мне было просто не по себе. Вернее, я была не я… И все, что было, того просто не было…
Пустота. Вокруг и внутри меня разлилась пустота. Ее разбавлял лишь пан Драксний, который сидел передо мной в кресле. Как всегда, безучастный ко всем и ко всему. И в нынешнем моем состоянии я предпочитала смотреть на него или, в крайнем случае, вместе с ним — на огонь. Но никак не на остальных участников ночной котовасии, которая оборвалась для меня слишком странно. Как и мой крик. Полной темнотой, перед которой я, кажется, все же успела подраться с бароном. По лицу я его больше не била. Била, куда придется… Выкрикивая при этом все, что приходило на ум. И это все было не по-чешски… Плевать…
На все плевать… Ничего не хочу… Оставьте меня одну. Уйдите или отпустите меня… Спать? Не знаю, надо ли это сейчас моему организму. Сон перешел в реальность, а реальность уплыла в неведомые дали. Как ее догнать? Кто знает… И надо ли? Этого я не знала.
Который сейчас час, мне тоже не хотелось знать. Глубокая ночь, ее я вижу за окном. И этих знаний с меня довольно. Глазами вижу, что никто не спит и, видимо, не собирается на покой. В ближайшее время, уж точно.
— Пани Вера, вот выпейте!
Это был Карличек с кружкой. А в кружке…
— Молоко, — проскрипел пан Драксний, не поворачивая ко мне головы. — Пейте… Пейте… Молоко.
Проклятый врун! Я больше не ревела. И нос мой очистился от соплей. Запах Бехеровки я ни с чем не спутаю!
— Да влей ты в нее это наконец! — то был голос Яна.
А вот и его тень… Слоняется между крылатой тенью от стула пана Драксния и отсветами пламени. Сработал то ли приказной тон поляка, то ли желание, чтобы все от меня отстали, но я выпила всю кружку. Залпом, хотя карлик и пытался на половине оторвать ее от моего рта. Пришлось удерживать кружку руками. Все. Мне нехорошо окончательно.
Я закрыла глаза и, прижав руку к горящей груди, откинулась на спинку кресла. Кто- то довольно хмыкнул за моей спиной. Мне тут же захотелось вскочить и узнать, кто именно! Но меня придавил к креслу кот. Он прокрутился пару раз вокруг своей оси и довольный улегся у меня на коленях.
— Кто это? — спросила я.
Ответ "кот" было последнее, что я желала услышать. Я не слепая!
— Это кот.
Ян стоял за спинкой кресла неподвижного пана Драксния и буравил меня своим бесцветным взглядом. Я снова закрыла глаза. Только голова продолжала кружиться даже в полной темноте.
— Обыкновенный кот. Так что не вздумай огреть его кочергой.
Я и с закрытыми глазами видела кровоподтек, который оставила на лице Яна кочерга. Завтра лиловый цвет вокруг глаз превратится в черный. Если уже не превратился. Нос я ему, похоже, сломала. Плевать! Я метила в волка и даже сейчас не желала верить, что волк и бесцветный поляк — одно и то же лицо. Вернее, тело… Или что там у оборотней имеется…
Это все фольклор. Да, да… Розыгрыш. Очередной. Я же тут подопытный кролик! Хорошо не мышь, а то бы этот котище, черный с белой грудкой, жутко лохматый, слопал меня за милую душу, забыв про тучность и лень.
— Тебе бы радоваться, что пани Вера у нас такая хозяйственная, без кочерги не ходит! — Это был голос карлика. Твердый. Без единого смешка. Даже немного злой.
— Барон, кстати, собирался тебя пристрелить и хвост отрезать. А это ни за неделю, ни за две не вылечивается. Так что я, на твоем месте, поблагодарил бы спасительницу.
На последних словах карлик ко мне прикоснулся — его руки маленькие и жутко горячие. Особенно на моем ледяном лбу.
— Хотите еще один плед, пани Вера?
Он спрашивал просто так. Плед давно уже лег мне на грудь, и сейчас карлик заботливо подтыкал его мне под плечи. Я не благодарила. Я боялась открыть рот. Меня начинало мутить от выпитого. Может, у меня уже начались пьяные галлюцинации? Слуховые. Глаз я не открывала. На кого тут смотреть?
Один вот намеренно уселся у меня за спиной, понимая, что я даже при желании не смогу обернуться после целой кружки Бехеровки. На том спасибо, господин барон. На том спасибо…
— Спасительницу? — Ян так зло расхохотался, что у меня аж в ушах затрещало. — Это была, как мне показалось, самооборона.
— Тебе верно показалось.
Барон стоял совсем рядом. Плевать где… Главное, что мы на людях. Или нелюдях… Тоже плевать…
Я попыталась дышать глубоко. Не помогло. Потом отрывисто. Сделалось еще противнее. Я сглатывала и сглатывала подкатывающие к горлу сгустки горькой желчи, но они возвращались с товарищами. Может, Карличек по старой памяти и прошлой дружбе догадается принести тазик…
— Ей плохо, неужели вы не видите это?
Голос барона. Со спины моего лица не видать. Значит, глаза лучше не открывать. Он не просто рядом. Он стоит напротив кресла, а между креслами тут и метра нет.
— А вам стыдно, пан барон?
