— Я верю вам, Лотэсса! — король взял ее руки в свои.
Тэсса невольно поморщилась от боли, хотя в другое время была бы счастлива подобному жесту со стороны Валтора.
— Что? — он без церемоний откинул кружевные манжеты, обнажая запястья с темными пятнами синяков. — Прах и пепел! Как мне хочется лично убить каждого из этих мерзавцев! Но это было бы слишком милосердно.
А Лотэсса смотрела на свои руки и вспоминала другие отметины на запястьях — багровые «браслеты», оставшиеся после встречи со змеехвостым на'ари. Надо же, оказывается, люди могут быть куда большими чудовищами, чем самые страшные демоны. И пусть эти синяки пройдут без вмешательства колдовских теней, однако, глядя на них, Тэсс испытывала больший ужас, чем при воспоминаниях о твари Изгоя.
— Признаюсь, сейчас и я жажду их смерти, — она говорила не поднимая глаз, боясь встретиться взглядом с Валтором. — Но хватит и одного Табрэ. Убийство слишком тяжкий груз, даже когда речь идет о таких выродках. Простите, мне не следовало говорить таких вещей и такими словами.
— Они заслуживают смерти, — Дайриец чеканил каждое слово. — Но не от моей руки. Повторю, это было бы слишком гуманно. Они умрут как преступники. На плахе.
— Но ведь они…
— Они аристократы и родня самых главных сановников королевства. Увы, я помню об этом. Но я должен казнить их. Посягнуть на женщину по крови равную принцессе — это деяние за гранью дозволенного людям зла. За такое не может быть иного наказания, кроме смерти. И именно об этом я хотел поговорить с вами.
— О казни? — от ужаса ее голос прозвучал почти шепотом. — Но я бы не хотела стать причиной…
— В том-то и дело, что вы — не причина! — с досадой перебил ее Валтор. — Но, разумеется, близкие этих мерзавцев решат именно так. Они могут ненавидеть меня, но мстить захотят вам. О, как я бы хотел защитить ваше имя, энья Лотэсса, и скрыть ваше отношение к этому гнусному делу. Но вряд ли это возможно. Я не смогу казнить столь родовитых преступников без суда, а на суде правда всплывет так или иначе. Кто знает, что придет в голову Ризу Нолану, когда его брату вынесут смертный приговор. Он — глава тайной службы, в его руках сотни людей и множество способов…
— Думаете, он способен на такое?
— Не знаю, — он покачал головой. — Хотелось бы верить, что нет, но я только что имел возможность увидеть, как низко могут пасть люди самого благородного происхождения. Теперь я уже ничему не удивлюсь. Тем более, жажда мести заложена в человеческой природе. Часто месть становится единственным смыслом существования для тех, кто потерял все. Когда ничего нельзя исправить, можно хотя бы отомстить. Мне ли не знать, сколь многие готовы руководствоваться такой философией. Даже мягкосердечный Табрэ, возможно, пожелает причинить вам зло, разумеется, чужими руками. Поэтому я должен вас защитить.
— И как же? — похолодев, спросила Лотэсса. — Прикажете мне покинуть столицу?
— Ну уж нет! Один раз вы уже попытались это сделать, теперь нам приходится расхлебывать последствия вашей опрометчивости. Впрочем, вина за ваш поступок лежит на мне. Как бы то ни было, из дворца я вас не отпущу.
— И как же вы тогда планируете защитить меня? Приставите гвардейцев к дверям моих покоев и заставите их повсюду меня сопровождать?
Тэсс вспомнились времена, когда Валтор так и делал, правда, скорее не с целью защитить, а для того, чтоб держать под надзором.
— Если понадобится, — ответил король без тени улыбки. — Но, думается, я знаю лучший способ обеспечить вашу безопасность и защитить доброе имя. Надеюсь, вскоре вы будете окружены таким почтением, что никто не посмеет посягнуть на вас или хотя бы оскорбить.
— С трудом верится, — хмыкнула Тэсс. — Я даже не представляю, что нужно для этого сделать.
— Всего лишь стать королевой Дайрии.
— Что?! — она оторопело уставилась на Валтора, опасаясь, что либо плохо расслышала, либо не так поняла его слова.
— Энья Линсар, я предлагаю вам свою руку и дайрийскую корону, — король опустился на одно колено.
— Неужели вы говорите серьезно?
— Абсолютно серьезно, — подтвердил он.
Мало что на свете Тэсс так страстно желала услышать, как эти слова. Но вместо ликования ее терзала мысль, что предлагая руку и корону, Дайрией не предложил ей свое сердце. Это и понятно. Он готов жениться на ней лишь для того, чтоб защитить. Не по любви, а из рыцарского долга.
— Это невозможно, — Тэсс отвернулась, чтоб он не увидел ее слез, готовых скатиться в любой момент. — Вы не можете так бездумно распорядиться своей свободой. Королевские союзы призваны упрочить положение государства, мне ли не знать. Сумей вы захватить Элар, в этом браке был бы смысл, а сейчас… — она умолкла.
— Не стоит тратить силы, объясняя мне очевидные вещи, энья Лотэсса. — Я знаю, что могу купить за свою свободу, но не поменяю своего решения. Надев на вашу голову корону, я огражу вас от всех опасностей.
Сейчас перед ней был прежний Валтор, готовый жертвовать собой ради того, что почитал своим долгом. Душа Тэссы была переполнена любовью и восхищением вперемешку с болью. Как мучительно отказываться от собственной мечты. Почему она это делает? Что ей движет? Должно быть, то же самое, что и Дайрийцем — благородство. Хоть в чем-то они похожи.
— Я ценю ваш рыцарственный жест, ваше величество, — все так же, не поворачиваясь, проговорила Лотэсса. — Но не могу принять эту жертву. Уверена, вы найдете способ защитить меня, не делая королевой.
— То есть, вы отказываете мне? — в его голосе послышались злость, которую девушка помнила по прошлым ссорам.
— Я должна, — пробормотала Тэсс.
— Извольте объяснить, почему.
Лотэсса собиралась повторить доводы об опрометчивости в распоряжении таким бесценным товаром, как дайрийская корона, о слишком высокой цене за свою безопасность и репутацию, однако, не находила в себе сил вымолвить ни слова.
— Так почему же? — требовательно повторил король.
— Потому что люблю вас!
Глава 16
Йеланд пребывал в унынии. Поняв, что больше не может рассчитывать на Изгоя, он вновь стал самим собой: слабым, жалким и несчастным. Король Элара был противен сам себе и даже не пробовал искать утешения. Напротив, он находил какую-то болезненную отраду в том, чтоб погружаться все глубже и глубже в пучину отчаяния.
И пусть подданные уважали его куда больше, чем раньше. Пусть за его спиной была победоносная освободительная война и освобождение от власти зарвавшихся фаворитов. И ведь именно сегодня гадючью троицу ждет казнь, а Йеланду и дела до этого нет. Тошно при одной мысли о том, что придется восседать на помосте, наблюдая за тем, как палач отсечет головы его бывших советников. Йеланд ничуть не жалел тех, кто сделал из него посмешище для всей Доэйи, просто смотреть на такие кровавые вещи — слишком тяжкое испытание для его бедной слабой души.
