Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 116
Фестиваль 1936 г. в Байройте принес Винифред Вагнер массу уже знакомых хлопот, и кроме этого одну новую заботу в виде сэра Томаса Бичема. Риббентроп что-то напутал и сообщил Гитлеру, что британский дирижер был близким другом короля Эдуарда VIII. Поскольку король симпатизировал нацистам, они решили, что и дирижер должен к ним хорошо относиться. Именно по причине этой дезинформации немцы пригласили на гастроли за свой счет Лондонский филармонический оркестр и его дирижера Томаса Бичема.
Бичема ожидали увидеть в день открытия фестиваля, и фрау Вагнер организовала небольшой фуршет, чтобы Гитлер мог познакомиться с музыкантом в неформальной обстановке. За несколько часов до назначенного времени пришла телеграмма от дирижера со словами: «Извините, не могу приехать. Успехов, Бичем». Винифред была очень недовольна, потому что фюрер говорил ей, что хотел бы сидеть вместе с музыкантом в вагнеровской ложе[683]. Бичем подождал, пока Гитлер уедет из Байройта, и приехал на вторую половину фестиваля. Безукоризненно одетый, вежливый, очаровательный и обходительный Бичем старался покидать театр сразу после окончания представления, чтобы не общаться с «буржуазными и довольно примитивными сестрами Геринга», которые к тому же считались большими сплетницами»[684].
Бичем ненавидел гитлеровский режим, однако, как и многие другие, чувствовал слишком сильное притяжение немецкой культуры, чтобы позволить нацистам сорвать свои планы. Турне Лондонского филармонического оркестра по Германии вызвало в Англии много споров, однако соблазн показать свой новый оркестр (особенно когда все расходы оплачены) в стране, в которой любили классическую музыку, был слишком велик. Правда, Бичему пришлось пойти на уступки – под давлением нацистов он отказался от исполнения третьей (Шотландской) симфонии Мендельсона, поскольку ее автор был евреем. Сэр Томас прекрасно понимал, что немцы платили, а значит, и заказывали музыку.
На первом концерте Лондонского филармонического оркестра в Берлине 13 ноября 1936 г. присутствовал Гитлер со многими министрами своего кабинета. После исполнения первого номера (Славянской рапсодии № 3 Дворжака) Гитлер громко аплодировал. Концерт передавали по радио. Бичем, вероятнее всего, об этом знал и произнес достаточно близко к микрофону фразу: «Старому козлу, кажется, нравится»[685]. Мы не знаем, какое впечатление сложилось от концерта у Гитлера, а вот Геббельсу выступление оркестра не понравилось. «Разница между Фуртвенглером[686] и Бичемом, – писал он в дневнике, – такая же, как между [известным тенором] Джильи и Канненбергом [Артур Канненберг, домоправитель Гитлера и аккордеонист]»[687]. «Неприятно, потому что пришлось хлопать из вежливости»[688], – добавлял Геббельс. На следующий день в газетах появился снимок, представлявший собой фотомонтаж. На нем было изображено, как Бичем беседует во время антракта с нацистами в ложе Гитлера. На самом деле в антракте дирижер находился за кулисами и никуда не выходил.
Как и можно было предположить, гастроли Лондонского филармонического оркестра сопровождались шквалом нацистской пропаганды. Но среди бесконечных свастик, приемов и речей время от времени можно было увидеть другую Германию, которая все еще существовала где-то глубоко в подполье. В Лейпциге Бичему передали анонимное послание, в котором сообщалось, что всего за несколько дней до его приезда в городе перед концертным залом Гевандхаус стояла бронзовая статуя Мендельсона, которая сейчас неожиданно исчезла. «Никто не знает, где она находится, – писал анонимный автор, – скорее всего, ее переплавили на пушки». Неизвестный продолжал: «Его музыка бессмертна, и ее будут исполнять во всех цивилизованных странах за исключением Германии, в которой творчество этого композитора запрещено. Вся культурная Германия разделяет мои чувства… и в своих молитвах просит о помощи и свободе»[689].
Если турне Лондонского филармонического оркестра дало таким людям хотя бы проблеск надежды, то сэр Томас мог бы обоснованно утверждать, что поездка себя оправдала. Но, с другой стороны, может быть, эти гастроли дали нацистам очередной повод для пропаганды, которая только способствовала продвижению их идеологии? Именно такая дилемма – поехать или не поехать – стояла в те годы перед всеми думающими людьми, которые любили Германию, но ненавидели Третий рейх. Мы не знаем, какие выводы сделал для себя дирижер после окончания гастролей, когда уехал в Париж. Наверняка Шотландская симфония Мендельсона еще долго напоминала ему о собственном фаустовском пакте.
Если Бичем приехал в Германию, пойдя на компромисс с собственными убеждениями, то в случае с Дэвидом Ллойд Джорджем трудно обнаружить какие-либо реальные мотивы поездки, кроме высокомерия. Знаменитый семидесятитрехлетний политик отправился в Германию в сентябре 1936 г. Ллойд Джордж был убежден, что все проблемы в Европе объясняются отсутствием сильного лидера, такого лидера, которым, по его мнению, был он сам, когда находился на посту премьер-министра Великобритании во время Первой мировой войны. Следовательно, до тех пор, пока нация снова не обратится к своему прежнему лидеру, диктатуры, подобные гитлеровской (по крайней мере в таких жизненно важных вопросах, как занятость населения и инфраструктура), будут по-прежнему опережать любую слабо управляемую демократию, такую как Великобритания. Английская газета «Western Mail» не без ехидства писала, что нация должна молить своего старого лидера со словами: «О светозарный мальчик мой! Ты победил в бою!»[690]
Ллойд Джордж прибыл в мюнхенский отель «Четыре времени года» рано утром 3 сентября. Вместе с ним в Германию приехали его дочь Меган и сын Гвилим (оба члены парламента), доктор Томас Джонс (некогда заместитель секретаря кабинета Ллойд Джорджа, теперь он занимал аналогичную должность в кабинете Стэнли Болдуина), личный секретарь бывшего премьер-министра Артур Сильвестер, личный врач лорд Доусон, а также активный сторонник политики умиротворения Германии редактор газеты «The Times» Джеффри Доусон.
Также с Ллойд Джорджем приехал небезызвестный ученый Филип Конвелл-Эванс, который тремя годами ранее спокойно наблюдал, как нацисты сжигали книги около Кенигсбергского университета. Решив действовать осторожно и без лишнего шума, Филип Конвелл-Эванс свел ряд влиятельных британцев с нацистским руководством. Ученый был одним из инициаторов первого серьезного приема, устроенного Гитлером в честь иностранца. Этот прием состоялся в декабре 1934 г., почетным гостем фюрера тогда стал лорд Ротермир[691]. Теперь Конвелл-Эванс вместе со своим приятелем Риббентропом организовали приезд в Германию Ллойд Джорджа. «Он настолько слеп к недостаткам немцев, – писал доктор Джоунс в дневнике о Ллойд Джордже, – что сразу начинаешь видеть все достоинства французов»[692].
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 116
