Так как я стояла, из упрямства чуть отвернув голову, его губы мягко прильнули к изгибу моего уха, за которым вился непослушный, выбившийся из прически локон. Припали, щекотнули, легко прикусили зубами… Я задрожала и задохнулась от этого. Он наклонил голову и, не дав мне ни мгновения передышки, прильнул губами к углублению шеи – самому нежному и приятному месту. Я подсознательно ощутила, что он чувствует своим ртом биение моего пульса.
– О, я, кажется, преуспел, – услышала я у самого уха тяжелый прерывистый шепот. Этот звук, а также мужское дыхание, почти касающееся моих барабанных перепонок, подарили мне такие ощущения, каких я не знала за всю жизнь.
Какая-то странная сила так и толкала меня к принцу, его теплым, настойчивым и таким умелым рукам, дерзкому рту, красивому лицу, самоуверенно склонившемуся надо мной. А ведь принц, в сущности, еще ничего и не делал. Было только несколько прикосновений и еще меньше поцелуев… Я дрожала всем телом, пытаясь пересилить себя. Ласки всегда хороши. Гораздо хуже то, что следует за ними… Правда, эта мысль уже не казалась мне вполне убедительной.
– Какой-то провинциальный щеголь уже поработал с вами, это ясно. Увы, моя милая, он был неумел. В любви нет ничего страшного, поверьте моему богатому опыту… Поедемте сейчас ко мне в Тампль, и я докажу вам это.
– Ах, нет, – прошептала я, – нет, этого я не сделаю.
– Дорогая моя, ваше упорство начинает меня злить. Мне же не семнадцать лет, правда? Вы совершенно явно толкаете меня к насилию.
Это было уже слишком. Я с силой вырвалась.
– Оставьте меня! – выдохнула я в бешенстве. – Ступайте к своей герцогине де Полиньяк – она вас утешит. Я не желаю выслушивать ваши угрозы…
Он не сделал ни малейшей попытки удержать меня, но я на всякий случай предупредила:
– Будете настаивать, я закричу, и очень громко!
– Вас услышали бы только мои лакеи.
Он внезапно рассмеялся – и раздраженно, и насмешливо.
– За кого вы меня принимаете? Я не разбойник. Я не намерен нападать на вас с ножом, опрокидывать на землю и срывать одежду, как бывает в романах. Если я захочу вас взять против вашей воли, я буду куда изобретательнее, уж поверьте.
– Ах, даже мороз по коже, – сказала я в тон ему так же насмешливо. – Как страшно!
Он смотрел на меня очень внимательно, со смешанным выражением гнева и восхищения.
– Дорогая принцесса, я согласен на время оставить эту тему. Поговорим о другом.
– О чем же?
– О политике.
Принц снова предложил мне руку, однако я вежливо отказалась.
– Что же вы хотели мне сообщить, ваше высочество?
– Только то, мадемуазель, что граф де Мирабо нуждается в вашей помощи.
Я остановилась. Имя графа де Мирабо всегда было для меня магическим. Скандалист, дуэлянт, донжуан, перед которым не может устоять ни одна женщина, несмотря на то, что граф безобразен, мятежник, много лет проведший в заключении, жертва собственного отца, автор едких памфлетов на монархию и государственное устройство, – его имя вызывало самые разные чувства, но никто не мог отрицать гениальности этого сверхизвестного человека.
– Мирабо?
– Да, мадемуазель, граф Оноре Габриэль Рикетти де Мирабо.
– Вы шутите, принц! Я его даже не видела никогда.
– Ну и что?
Лицо графа д'Артуа было необычно серьезно.
– Послушайте, моя строптивая красавица, – воскликнул он, хватая меня за локоть, – вы ведь умны, не так ли? Вы одна еще чего-то стоите среди всех фрейлин королевы…
– А Габриэль де Полиньяк? А Мари Луиза де Ламбаль?
– О, эти старые распутницы! Они думают только о себе.
– А разве я думаю о ком-нибудь другом?
– Вам небезразлична судьба Мирабо.
– Да, это правда, – сказала я настороженно. – Но лишь отчасти. Я ведь знаю его только по рассказам…
– Ну так выслушайте меня. Туанетта давно имеет огромный зуб на Мирабо.
– Я знаю. Она всегда бранит его.
– Более того, Туанетта не прочь арестовать Мирабо.
– Зачем.
– Вам не обязательно это знать. Ваша задача в другом.
– Что еще за задача?
– На некоторое время не допускать к королеве этого проклятого австрийца, графа де Мерси д'Аржанто. Если продержать его несколько дней вдали от королевы, она ничего не предпримет, и Мирабо сумеет покинуть Францию. Мы поможем ему. Австриец что-то пронюхал про наши планы. Нельзя позволить ему рассказать об этом Туанетте.
– Это правда? – спросила я недоверчиво.
– Клянусь могилой моей жены, черт побери!
– Ваша жена жива.
– Тогда клянусь ее жизнью.
– И королеве не причинят вреда мои действия?
– Нет. Это только помешает ей арестовать Мирабо.
– Мне довольно трудно сделать то, о чем вы просите. Как вы понимаете, я не могу запретить ее величеству видеть австрийского посланника, если она того захочет.
– Об этом можете не тревожиться. Со стороны Туанетты не возникнет никаких затруднений. Она терпеть не может политики. А вот Мерси д'Аржанто… Сделайте так, чтобы он ни под каким предлогом не попал к королеве.
Я рассмеялась.
– Я дежурю только три следующих дня, принц. Но ради Мирабо…
– Вот и прекрасно.
– А куда отправится Мирабо? – вдруг спросила я.
– В Англию. Там хорошо встречают эмигрантов.
– Ах, вот оно что! – протянула я. – Хорошо встречают!
– А что такое?
– Да так. Просто я могу рассказать вам все, что вы от меня утаили.
Я была довольна собственной догадливостью. Неужели принц считает меня дурой? Вовсе не о судьбе Мирабо он заботится, а, как всегда, его интриги – против королевы. И против ее родины – Австрии. Графу д'Артуа явно больше по вкусу другие державы – Англия и Пруссия, в которых у королевы нет никакой поддержки. Мирабо наверняка ехал в Англию для того, чтобы нащупать почву для политического союза. В случае успеха власть королевы сильно пошатнется…
– И что же вы мне можете рассказать? – настороженно спросил принц.
Но у меня уже появилась привычка – чисто дворцовая привычка – держать язык за зубами.
– Ничего особенного, монсеньор, – произнесла я, загадочно улыбаясь и не давая понять, шучу я или нет, – ничего особенного.
4
Версаль был залит огнями иллюминации. Королевский двор праздновал Рождество.
