В эту ночь Лиз легла спать одна. Джеми спал в своей комнатес тех пор, как в первую ночь после возвращения из больницы повернулся во сне ипребольно стукнул ее по плечу гипсом. У Лиз даже остался синяк, который она ипредъявила в качестве решающего аргумента, когда убеждала Джеми, что для всехбудет гораздо безопаснее, если он поспит у себя по крайней мере до тех пор,пока ему не снимут гипс.
— Как дела, мам? — спросил Питер, заглядывая к нейв комнату. Лиз ответила, что все в порядке. Она очень высоко ценила заботу ивнимание, которые Питер проявлял к ней на протяжении всего дня. В эти дни онивсе старались держаться вместе и, словно пережившие кораблекрушение, делилисьдруг с другом крохами душевного тепла, которые у них еще оставались.
«Да, — думала Лиз, — и это Рождество они тожезапомнят надолго». Оно, конечно, было не таким ужасным, как предыдущее, однакопережить его оказалось даже труднее. Больше всего Лиз хотелось заснуть ипроснуться, когда рождественские каникулы будут уже позади. Но сон, как эточасто случалось в последние дни, снова бежал от нее. Лежа в постели, она сновадумала о Джеке, Дике и детях. Часы показывали начало шестого утра, когда онанаконец задремала, но тут зазвонил оставленный ею на ночном столике сотовыйтелефон.
Лиз, вздрогнув, очнулась.
— Кто это?! — спросила она все еще сонным, чутьхриплым голосом, но человек на другом конце линии молчал, очевидно, не узнавее. Лиз готова была выключить телефон, когда он наконец заговорил. Это был Дик.Лиз в недоумении спросила себя: зачем он звонит?
За окнами было еще темно, но Лиз знала, что Дик скорее всегоеще на работе.
— Привет, это я… — произнес он с наигранным весельем.Лиз не сдержала вздоха. Она чувствовала себя вымотанной до предела и была не всостоянии поддерживать светский разговор. — Решил, поздравить тебя сРождеством…
— С Рождеством? Разве Рождество было не вчера? —слабо удивилась Лиз. Она что, оказалась в некой сумеречной зоне, и теперь всяее жизнь будет состоять из одного бесконечного Рождества, в котором кто-тоумирает, уходит, исчезает без следа, оставляя после себя только пустоту и боль?
— Да, похоже, ты права. Что-то я совсем заработался.Как там Джеми?
— Думаю, все в порядке. Во всяком случае, сейчас онспит. — Лиз потянулась и снова спросила себя, зачем он позвонил. Для шестиутра он был что-то уж очень разговорчив.
— Спасибо, что успокоил его. Я бы так, несмогла, — сказала она.
— Джеми — отличный парень, он мне ужасно нравится.
Последовала долгая пауза, и Лиз даже начала клевать носом.Но тут же заставила себя встряхнуться, боясь, что может что-то пропустить. Ксчастью, Дик не успел сказать ничего важного — он как будто о чем-то мучительноразмышлял.
— Как прошло Рождество? — спросил он наконец.
Впрочем, Дик представлял — как. Он думал о Лиз все эти дни,беспокоился, переживал за нее и детей и в конце концов не выдержал и позвонил.Во всяком случае, это была одна из наиболее очевидных ему самому причин,заставивших его взяться за телефон.
— Хуже, чем я ожидала, — честно призналасьЛиз. — Похоже на операцию на сердце, но без наркоза.
— Сочувствую тебе, Лиз. Я знал, что так будет. Затотеперь по крайней мере все позади.
— До будущего года, — мрачно ответила Лиз.Воспоминания о прошедших днях все еще заставляли ее сердце болезненносжиматься.
— Может, в будущем году вам будет полегче.
— Может быть. Я, во всяком случае, не спешу этовыяснить. Слава богу, до следующего Рождества еще год.
А как ты? Чем ты занимался? — Лиз решила сменить тему.
— Работал. Как всегда.
— Я так и думала. Много было работы?
— Очень. Но я постоянно думал о тебе.
Лиз немного поколебалась, прежде чем ответить.
— Я тоже о тебе думала, — сказала она посленебольшой паузы. — Жаль, что у нас все так получилось. И дети… Они велисебя просто ужасно!
— А я испугался, — честно признался Дик. — Вовсяком случае, я поступил не так, как полагается зрелому мужчине.
— Ситуация была из ряда вон выходящей. Так чтонемудрено, — ответила Лиз, стараясь как-то подбодрить его. Ситуациядействительно была сложной, разница заключалась в том, что Лиз обязательно бывернулась и попыталась исправить положение. Дик этого не сделал.
— Мне очень тебя не хватало, — сказал Дик, и егоголос прозвучал неожиданно печально. С тех пор, как он увидел ее в больнице, ивплоть до сегодняшнего дня мысли о Лиз преследовали его неотступно.
— Мне тоже. Это были очень долгие четыре недели, —негромко ответила она.
— Очень долгие, — согласился он. — И поэтомумне хотелось бы увидеться с тобой. Может, пообедаем как-нибудь вместе? Илипозавтракаем?
— Я не против, — сказала Лиз, а сама подумала,действительно ли он собирается пригласить ее куда-то или это просто минутноенастроение. Может быть, он работал все праздники и теперь ему было слишкомтоскливо, слишком одиноко. Может быть даже, у него умер пациент. Ощущения, чтоДик хочет вернуться, не было. Пусть волк-одиночка живет как хочет. Лиз все этовремя пыталась убедить себя, что так ему лучше.
— А что, если прямо сегодня? — предложил Дик, иЛиз вздрогнула от удивления. Вопрос застал ее врасплох.
— Сегодня?! Конечно, это было бы замечательно, но… Я жеобещала повести детей на каток! — неожиданно вспомнила она. — Можетбыть, ты подъедешь после, и мы вместе выпьем кофе?
— Вообще-то я имел в виду полноценный обед. — Вего голосе явственно прозвучали нотки разочарования.
— А завтра? — поспешно поинтересовалась Лиз.
— Завтра я работаю, — твердо сказал Дик, и Лизневольно улыбнулась, подумав о том, что они договариваются о свидании в шестьсорок утра.
— А может быть, сейчас? — снова спросил он. —Правда, это будет завтрак, а не обед.
— Прямо сейчас? — поразилась Лиз. — Ты этосерьезно?
— Абсолютно. У меня с собой пакет с бутербродами итермос с кофе. На двоих как раз хватит.
— А ты сейчас где? — спросила с подозрением Лиз,гадая, уж не пьян ли он. Его слова показались ей самым настоящим безумием.
— Вообще-то моя машина стоит прямо перед твоимкрыльцом, — ответил Дик. Лиз выскочила из постели и бросилась к окну. Наулице только начинало светать, но она сразу увидела на подъездной дорожкезнакомый серебристо-голубой «Мерседес» с погашенными фарами.
— Что ты здесь делаешь? — изумилась она, и Дик,сидевший за рулем, поднял голову и помахал ей рукой.
— Ты с ума сошел!
— Я проезжал мимо и подумал, может быть, ты захочешьперекусить. Я только не знал, захочешь ли ты видеть меня, ведь я вел себя какпоследний трус! Но я люблю тебя, Лиз. — Он смотрел прямо на нее, и Лиз,стоя у окна, почувствовала, как у нее комок подкатил к горлу.
