— Он забрал содержимое сейфа, — сказал Джио. Его глаза вспыхнули, один черный, другой зеленый. Алфи расплакался. — Все деньги, Вив, он все унес.
Вивьен должна была испытать шок или хотя бы изобразить его перед мужем. Но не могла сделать вид, что удивлена: это был предсказуемый, хотя и ужасный финал. Она вспомнила туфли отца, когда он появился на пороге. Конечно, он ограбил их. Он проник в их жизнь и в их сердца, втерся к ним в доверие. В сейфе были все сбережения Джио, все, что они отложили на будущее Алфи, украшения матери Джио и часы его отца. Не только их состояние, но и самые сокровенные воспоминания он хранил там.
— Джио, я…
— Все пропало.
— Я найду его.
— Как? — засмеялся он. — Мерзкий злобный ублюдок! Я убью его, я…
Вивьен забрала ребенка, чтобы муж мог взять себя в руки. Все замелькало перед ее глазами, и проклятый портрет отца. Как она могла быть такой глупой? Она не должна была верить его словам, никогда! Должна была доверять предчувствию и выгнать его за дверь. Ее слабость погубила ее, готовность, потребность доверять людям. Предательство Гилберта было за гранью добра и зла, невозможное и вместе с тем неизбежное.
— Как он мог? — выдохнула она. — Джио, прости меня, мне так жаль!
Джио стоял, упершись ладонями в стену, понурив голову.
— Как он его открыл? — прохрипел он. — Как узнал код?
Вивьен хотела сказать, что не знает. И вдруг ее посетила догадка, мысль, которая могла прийти ей в голову раньше. Она прогнала ее от себя.
— Понятия не имею, — сказала она.
— Он должен был как-то догадаться заглянуть за портрет. — Джио повернулся к ней. — Я заново прячу код каждые полгода, последний раз — на обратной стороне картины, где вы с ним вдвоем.
Какая ирония — на их совместном портрете с отцом!
— А кто-то еще знал, куда ты его спрятал? — спросила она. Вспышка озарила черты Джио — или ей показалось?
— Нет, — ответил он.
Он сполз по стене и опустил голову на колени.
— Вив, мы столько потеряли. Там было все — наши накопления, наша жизнь.
Ей было сложно осознать это.
— Какой же я была дурой, — сказала она.
— Это все принадлежало Алфи, — тихо сказал Джио. — Все это было его.
— Тогда мы заработаем для него еще больше, — сказала она. — Джио, есть способы.
Вивьен хваталась за соломинку — она вернется в Голливуд, найдет там работу, они не могли совсем забыть о ней, должен быть способ вернуться…
Они обнялись, Вивьен, Джио и их малыш между ними. Слезы лились, руки сжимали одна другую. В конце концов, они были друг у друга.
Из-за угла за ними наблюдала Изабелла. Какое-то время она смотрела с любопытством, как за муравьями в банке, затем развернулась и исчезла в темноте.
Глава сорок пятая
Италия, лето 2016 года
На обратном пути к Максу мы заезжаем в магазин, чтобы купить спагетти, вино и морепродукты — видимо, сегодня меня ждет лучшая в моей жизни маринара. Лунный свет ведет нас по улице. Мне так хорошо, что я потеряла счет времени, мы просто гуляем рука об руку, за разговорами минуты незаметно сменяют часы, мы настолько поглощены нашими чувствами, что окружающий мир перестает существовать.
Наверное, я все еще пребываю в этом состоянии, когда мы замечаем ее, и потому не сразу понимаю, что это не просто какая-то бредущая по улице незнакомка, что я ее знаю, более того — что она ждет нас. На ней длинное пальто с воротником, который мешает разглядеть лицо. Тем не менее я узнала бы ее где угодно.
— Это Адалина, — говорю я.
Стена, защищавшая нас от реальности весь день, исчезает.
— Ты уверена… — Макс останавливается. — Она похожа на…
— Это она. Я все улажу.
Макс хочет схватить меня за руку, но я предупреждаю его. Я больше не буду убегать. Я готова к встрече, скрывать мне нечего.
— Адалина, — говорю я, — что вы здесь делаете?
Адалина настороженно смотрит на меня из тени. Она замечает Макса и делает шаг назад, чтобы он не увидел ее. Ее можно понять. У Макса и его семьи есть связанное с этим домом прошлое — опасное прошлое. Адалина и Вивьен не знают, что мы не намерены обращаться в полицию. По их мнению, мы уже должны были сделать это и вооруженные стражи порядка выехали в сторону поместья.
— Я должна поговорить с тобой, — отвечает Адалина. — Это срочно.
— Если это о моем увольнении, то я не передумаю.
Адалина смотрит мне в глаза.
— Этого я и ожидала.
Она не сводит глаз с Макса, опасаясь, что он увидит ее. Я сразу перехожу к делу.
— Мы не расскажем о тайне Вивьен, — говорю я осторожно. Ее глаза прикованы ко мне, но я не могу прочесть в них ничего. Страх? Благодарность? Печаль? Да, это печаль. — Мы не собираемся никому говорить. Кто мы такие, чтобы судить о случившемся столько лет назад? Нас там не было. Мы не знали Изабеллу.
— Изабелла умерла, — звучит так, будто Адалина произнесла ее имя впервые за десятки лет, и, скорее всего, так и было. Как будто ржавый ключ повернулся в замочной скважине.
— Мы знаем, — говорю я, и, как только Адалина открывает рот, чтобы продолжить, я прерываю ее: — Мы знаем, что сделала Вивьен. Знаем, что она… — мне тяжело произнести это, — заставила ее исчезнуть. Это было в фонтане, да? Там она утопила ее?
Адалина удивленно моргает:
— Нет. Это не так.
Две женщины, несущие бездыханное тело, завернутое в простыни, одна за ноги, другая за голову, освещенные луной, свет которой выхватывает из темноты белый пар в морозном воздухе, — я столько раз представляла себе эту картину, что стала воспринимать ее как свершившийся факт. Мне казалось, что это не плод моей фантазии, что это случилось на самом деле.
— Это не так?
Адалина качает головой. Она берет меня за руку и хочет отвести в сторону.
— Мне нужна твоя помощь, — говорит она. — Я все тебе расскажу.
Я думаю о ее хозяйке, медленно умирающей в Барбароссе.
— Это связано с Вивьен.
Адалина бросает последний взгляд на Макса.
— Все связано с Вивьен.
Глава сорок шестая
Вивьен, Италия, 1988 год
Весь год после исчезновения Гилберта Локхарта Изабелла была к ним добрее, чем когда-либо. Она с готовностью говорила с Вивьен, ласково кивала, когда той требовалось выплеснуть ярость на человека, причинившего ей столько зла, не задумываясь бралась за любую работу по дому, когда Лили нездоровилось, самоотверженно предложила внести в общий бюджет какую-то скромную сумму, которую успела положить на собственный счет, — конечно, они ее не приняли — и с радостью заботилась об Алфи, пока Вивьен делала попытки возобновить карьеру, что, по ее мнению, было единственным способом заработать деньги, которых они лишились. Вивьен представляла себе, как вернет славу, снова станет звездой и заработает в десять раз больше, а когда Гилберт вернется попросить еще, поднесет к его голове заряженный пистолет и с радостью нажмет на курок.
