Нет. Ненависть помутила ее рассудок и чуть не довела до бессмысленного и отвратительного поступка… Слава богу, Адалина отговорила ее.
Алфи исполнилось два года, он становился с каждым днем все прекраснее. Он бормотал смешные бессмысленные словечки, протягивал ручки для объятий, когда видел Вивьен, и, держа его на руках ночами, она не верила, что в мире есть что-то более прекрасное и совершенное. Все в нем было чудом. Помирившись с Изабеллой, она стала разрешать Алфи проводить время со своей тетей. Это произошло не сразу, Изабелла относилась с пониманием к чувствам Вивьен и не спешила, но однажды Алфи провел час, затем два, три, половину дня с ней, и было ясно, что он ее обожает. Изабелла была с ним нежна и ласкова, как со своим собственным ребенком. Вивьен наблюдала за ними с приятным удивлением. Казалось, прежняя Изабелла исчезла навсегда, невозможно было поверить, что эта мягкая любящая женщина могла быть холодной и жестокой когда-то. Джио предположил, что Алфи способен растопить любое сердце, и Вивьен склонна была согласиться.
Но самые основательные изменения произошли с Гилбертом. И это стало огромным сюрпризом для всех. Вивьен не предполагала, что он останется, она никогда не думала, что в этой жизни им суждено решить свои проблемы. Даже сейчас, через год после того, как он постучал в дверь Барбароссы, Вивьен поражалась странности происходящего. Как все могло так сложиться? Еще недавно у нее не было ничего, а сейчас у нее есть все: муж, сестра, отец. Семья, дружба, доверие — она всю жизнь хотела этого. К тому времени как Джио вернулся домой, отец и дочь уже встали на путь примирения. Разительное изменение их с Изабеллой взаимоотношений заставило ее поверить в невозможное, в то, что люди могут быть неправильно поняты или раскаяться, совершив однажды ошибку. Адалина говорила, что за религиозным пылом Гилберта она видит сожаление о совершенных ошибках. Сначала Вивьен не хотела иметь с ним ничего общего и едва скрывала отвращение. «Я не такой, как раньше», — говорил Гилберт снова и снова. «Слова ничего не изменят, я слышала от тебя слишком много лжи», — Вивьен не верила ему, думала, что это просто игра, представление, которое он устраивал, чтобы заставить ее впустить его в свою жизнь. Вивьен не была к этому готова, она наблюдала, выжидала, зная, что однажды он оступится.
Но он не оступился. Каждый день он трудился, пытаясь заслужить ее расположение, его любовь и преданность были безграничны. Рассудок велел ей гнать все это от себя подальше, но ее душе было трудно сопротивляться. Он оказался внимательным и заботливым дедушкой для Алфи, проводил с ним время, играл, был добрым и ласковым, и это возрождало в Вивьен нечто давно забытое — желание даже сейчас, после всех этих лет, быть любимым ребенком, о котором заботится ее отец. Она ненавидела то, что он сделал, но все же жаждала его одобрения и привязанности, мечтала, что можно повернуть время вспять и прожить его иначе. Любовь, которую он изливал на Алфи, нельзя было игнорировать. Ее маленький сын был счастлив с ним, его личико светилось, когда Гилберт входил в комнату, он ждал, что дедушка почитает ему сказку или поможет строить башню, возьмет его с собой высаживать растения и разрешит бросать зернышки в лунки. Когда Вивьен видела это, ее сердце сжималось. Отец никогда не показывал ей эту свою сторону. «Тогда я не понимал. Бог показал мне лучший путь. Я не был справедлив с тобой и Миллисентой, но Бог учит прощать, и со временем я простил себя».
Несмотря на прохладность первой встречи, Джио тоже подпал под чары ее отца. Он видел, как Гилберт предан Алфи, у которого не было других бабушек и дедушек, как каждую минуту каждого дня он посвящал тому, чтобы найти подход к своей дочери. «Ты же видишь, как решительно он настроен. Он хочет взять реванш», — говорил Джио.
Это был решающий довод: раз уж ее муж принял его, конечно же, Вивьен тоже сможет. Она никогда не думала о прощении отца. Но, видя их с Алфи вместе — ее прошлое и будущее, — она думала об этом как о возрождении. После стольких лет боли и страха она сможет все исправить. Она никогда не простит его за побои и унижение, но, возможно, оставит их в прошлом, если не для себя, то ради своего малыша.
Шли недели и месяцы, и желание Вивьен бороться против отца сходило на нет. Она как будто плыла против течения, такого сильного, что, казалось, сопротивление сможет потопить ее, а если ему поддаться, вынесет ее на прекрасный остров, на котором остальные уже ждут ее. Открытия следовали одно за другим, ее изумление росло, пока однажды, выходя из дома, она не обняла отца на прощание. Она никогда не делала этого, даже в детстве.
— Дорогая, — сказал Гилберт, и его глаза наполнились слезами, — ты об этом не пожалеешь.
Какое-то время все пятеро жили дружно, и каждый раз, когда Вивьен делала шаг назад, чтобы посмотреть на это со стороны, ей казалось, что все сложилось самым странным образом, но в итоге это очень хорошо для ее сына: он получил любящую тетю в лице Изабеллы и заботливого дедушку в лице Гилберта. Близкие люди были рядом, и вокруг него больше никто не враждует. Когда Вивьен избавилась от сомнений, она стала ценить каждый прожитый день.
— Кажется, мы снова стали нами, — говорил ей Джио, когда они гуляли по саду в сумерках. — Снова стали собой, Вив.
Она должна была догадаться, что все слишком хорошо, чтобы быть правдой. В жизни так не бывает — это же не сопливый любовный романчик, не один из ее фильмов: в жизни не бывает счастливых концов.
Разве она не усвоила прежние уроки? Не поняла ничего?
И вот однажды, когда зима пришла, укутав Барбароссу морозными туманами и густыми тенями, угроза пришла вместе с ней. Вивьен чувствовала, что холод подступает, словно живое существо. Верхушки кипарисов за ее окном были похожи на кисточки, опущенные в белую краску. Несколько раз она резко просыпалась ранним утром в холодном поту: ей снилось, что кто-то гонится за ней по изумрудному лесу, но, когда она оборачивалась, рядом никого не было, от ее преследователя оставался только невидимый след.
* * *
В день, когда это случилось, она проснулась от голоса Джио. Он забрал Алфи вниз, чтобы позволить ей еще немного полежать, но вскоре она услышала его крик.
Вивьен сразу бросилась вниз в одной ночной сорочке.
— Что случилось? — сразу спросила она, когда они встретились в холле. — Где Алфи? Что с ним, он в порядке?
Она уже видела, что ребенок, целый и невредимый, сидит на руках Джио. Но сам Джио был бледен, его лицо исказил страх.
— Гилберт, — сказал он. — Он пропал.
— Как?
— Он ушел. И забрал все с собой.
Вивьен захотелось опереться на что-то, но под рукой ничего не было. Перед ее глазами замелькали картинки: Гилберт с Алфи на руках, объятия, которые она подарила ему, его улыбки, обещания, его доброта…
Как он сжал ее руку, когда приехал. Слишком сильно. Слишком крепко. Вивьен, дитя мое, впусти меня. Она ведь знала уже тогда. Как можно было не знать? Ее никогда не покидали смутные подозрения. Маленький червячок грыз ее сознание: Это что, действительно происходит? Тебе не кажется это странным?
