Лучиков промолчал. Он весь вечер просидел за компьютером, рано пошел спать, а наутро улетел в Нижний Новгород. Северцева проснулась, когда его уже не было.
Весь этот день она делала все машинально. И внутри вместо души и сердца было какое-то желе.
Через три дня Лучиков вернулся.
– Так, готовься к переезду. Я хочу купить нам квартиру, – сказал он.
– Где? – похолодела Наталья.
– В Москве. Я подобрал несколько вариантов. Но ты сама должна посмотреть.
– И мы там будем жить?
Северцева уже давно поняла, что жить в ее старой квартире самолюбие Лучикову не позволит.
– Да. И еще я перевожусь в Москву. Ну должность немного пониже, хотя, думаю, это временно.
Северцева не поверила своим ушам.
– Ты так решил?! И все сделал! Какой ты хороший, Лучиков, – воскликнула она и расплакалась.
– Ты что?! Ну все же хорошо! – обнял ее Лучиков. – Все уже решено. Остались приятные дела. Новоселье. Перестань сейчас же плакать.
– П-е-е-тя, – прорыдала Северцева, уткнувшись ему в плечо, – Петя, а может, ты будешь со мной работать?! В отеле. Я же не справлюсь одна!
Лучиков в изумлении опустил руки.
Да, Северцева не оговорилась. В отеле она оставалась без своих ближайших помощников. Антошин уволился. Вслед за ним ушла Саша. Увольнялись они без шума, терпеливо ожидая, пока Северцева найдет им замену.
– Саша, не уходи, – десятый раз говорила Северцева, – все же хорошо. У вас своя жизнь, у меня своя. Никаких обид. А лучше тебя никого я не найду.
– Спасибо, – говорила Саша, – только так все равно будет лучше.
Саша понимала, что раны, нанесенные изменой, до конца не зарастают. Как бы человек ни хорохорился, как бы ни наступил на собственную память, это не забудется. Поэтому и приняли они такое решение с Антошиным. А еще через несколько месяцев у них должен был родиться ребенок. Саша тоже любила свою работу. Отель стал для нее родным, но впереди ждала совсем другая жизнь. Они с Сергеем распланировали ее вплоть до мелочей. Главное, что Саша будет воспитывать ребенка, а Антошин наконец займется своим бизнесом. Сергей с нетерпением и радостью начинал все с нуля.
Лучиков отлично знал, как обстоят дела в отеле. Он знал, что достаточно долго искали замену ушедшим руководителям, а найдя, Северцева вынуждена была признать, что это все не то. Новые люди ждали указаний. В то время как Антошин и Саша были инициативны и мыслили креативно.
И в тот момент, когда зареванная Северцева попросила Лучикова работать с ней, Петр Петрович отчетливо понял, что жену он взял с «приданым».
– Наташа, – заявил он, – я буду помогать тебе. Буду работать в отеле твоим советником. Как я и работал в своей нижегородской компании. Появляться у вас стану раз в неделю. Если ты будешь отсутствовать – чаще. И все. На этом мы заканчиваем разговор. Все остальное время я занимаюсь своими делами.
– Конечно! – обрадовалась Северцева. Она обнимала и целовала Лучикова, а в голове вертелась мысль, что деловой азарт Петра Петровича, его въедливость и наблюдательность не позволят ему остаться в стороне от проблем отеля.
Она оказалась права.
Та осень была холодной и ветреной. Северцева умудрилась простудиться два раза.
– Наташа, ты сегодня остаешься дома, – сказал утром Лучиков, посмотрев на распухший нос жены.
– Но у меня… – попыталась возразить Наталья Владимировна.
– Это не обсуждается, – последовал короткий ответ.
И Северцева смирилась. Только очередной раз озадаченно посмотрела на мужа. Каким образом этот с виду очень мягкий человек умеет подчинять себе людей?
В этот день Лучиков не поехал на свою работу, направившись сразу в отель. И вернулся оттуда глубокой ночью.
– Что-то случилось? – робко спросила Северцева, потому что за целый день не позвонила ему ни разу. Она помнила, как он сказал: «Я не люблю, когда меня беспокоят на работе. Если у меня будет время, я сам позвоню. Но понятно, что если что-то непредвиденное, звонить можно и нужно!»
– Ничего не случилось, просто некоторые звенья этой схемы требуют доработки и усовершенствования, – туманно ответил Петр Петрович. И на следующий день опять поехал в отель. Северцева позвонила секретарю Марине.
– Марина, там все хорошо? – осторожно поинтересовалась она.
– Да, только немного беспокойно, – ответила Марина шепотом, потом спохватилась: – Ой, извините. Петр Петрович собрал на совещание руководителей всех служб. Заседают второй час. По-моему, он готовит новые инструкции и перечень обязанностей.
– Господи! – Северцева не знала, что думать.
– Но вообще-то он говорит все правильно. Вы давно так хотели сделать, – прошептала Марина.
В конце концов Лучиков уволился из своей корпорации.
– Какая разница, твой я советник или там, у них. По мне, так лучше твой. Ты мне роднее, – объяснил он свой поступок, – тем более ты так давно просила меня об этом.
И Северцева вздохнула с облегчением. Ее мир стал опять гармоничным.
Отпуск Лучиков запланировал за полгода.
– Послушай, может, мы потом как-нибудь… – по привычке попыталась отвертеться от отдыха Северцева.
– Нет. Через полгода. Месяц проведем там вместе. А две недели ты поживешь там без меня. Будешь отдыхать как положено.
И опять Северцева не нашла что возразить. Скорее всего, не очень хотела. Потому что ей нравилась такая жизнь – когда вдруг отпала необходимость самой принимать решения и претворять их в жизнь. У Лучикова это получалось ничуть не хуже, а иногда даже лучше.
Отпуск был прекрасен – море, солнце, яхта, смешной Петр Петрович, пытающийся научиться ходить под парусом. Тихие вечера, рыба, фрукты, вино. Рядом с ними никого не было. А им никто и не был нужен. Шло время, они уже хорошо узнали друг друга, а новизна отношений не утрачивалась.
И вот сейчас, позвонив в Москву и узнав, что там все в порядке, она решительно забыла о хлопотах. И, глядя на море, с улыбкой вспоминала, как ее навестил сын с девушкой. Степан неожиданно хорошо воспринял Петра Петровича. Что сыграло главную роль – Северцева не поняла. То ли сын вообще привык быть в отдалении от семьи, а потому ему было почти все равно. То ли поведение самого Лучикова – спокойное, достойное, без заискивания и объяснений. И, почувствовав свободу от необходимости присягать кому-либо, Степан расслабился. Общение этих очень дорогих Наталье людей было простым и сердечным.
Эти две недели одиночества Северцева посвятила воспоминаниям. И были они легкими. А так редко бывает у людей, переживших сложные времена. Но Северцева ни на секунду не останавливалась на грустном. «Антошин молодец!» – думала она о бывшем муже, ныне счастливом отце двух близнецов. Ни злости, ни обиды по-прежнему на него у Натальи не было. Отпустила – и была счастлива.
