Новое поселение было основано в месте, одинаково удобном для занятия и мореходством и земледелием. В этом пункте тянущаяся от устья Понта ровная линия побережья неожиданно делает поворот на север и образует большую открытую на запад бухту, единственную на этом участке между Боспором и Синопой. Море здесь было богато рыбой, а прилегающая местность, сплошь состоящая из плодородных лощин, протянувшихся между невысокими лесистыми горами, создавала благоприятные условия для занятия земледелием и скотоводством (для суждения о местности и ее ресурсах ср.: Xen. Anab. VI, 2, 1 слл.; Ps.-Scylax, 91; Strab., XII, 3, 6-7, p. 542-543; Arrian, 1. с.; Pomp. Mela, I, 103; Plin. N.h. VI, 1, 4; IX, 57, 176 сл.; XV, 30, 131; XXI, 13, 74 слл.; Aelian. De nat. an., XV, 5).[352]
По-видимому, вновь основанное поселение с самого начала носило смешанный торгово-земледельческий характер. Выбор места безусловно указывает на заинтересованность колонистов в море, на их стремление сохранить и развивать контакты с внешним миром. С другой стороны, энергичное наступление, которое гераклеоты сразу же повели на местное население мариандинов, захват земель этих «варваров» и порабощение их самих свидетельствуют о большой заинтересованности в земле. Надо думать, что наряду с торговыми людьми в новую колонию выселились главным образом те, кто мечтал обзавестись новым участком земли. Среди этой массы могли быть самые различные люди, отпрыски знатных семей так же, как и простые крестьяне. Одних могла погнать за море грубая, неприкрытая нужда, других — действительное или кажущееся умаление их достоинства. Одно несомненно: масса этих переселенцев была внушительной, а их энергия достаточно целенаправленной, если в короткий срок они сумели утвердиться среди воинственных туземных племен и расширили свои владения далеко по побережью и в глубь материка.[353]
Вообще Гераклея рано обрела черты большого периферийного государства. Первоначально колонистам пришлось выдержать упорную борьбу за землю с местным фрако-вифинским племенем мариандинов. Борьба эта была для гераклеотов успешна; они отвоевали большую полосу земли, а населявших ее варваров частью истребили или оттеснили в глубь материка, частью же поработили. Не следует забывать, что переселенцы в подавляющей массе были дорийцы. В новую страну они перенесли обычный для дорийских завоевателей способ распоряжаться завоеванным, тем более что сама ситуация была сходна с той, которая имела место при более раннем расселении дорийцев в Балканской Греции.
Если характер взаимоотношений гераклеотов с ближайшими племенами мариандинов представляется более или менее ясным, то труднее судить об отношениях нового города с более далекими, но более мощными соседями Лидией и Персией. Правда, Геродот определенно утверждает, что Крез успел покорить все народы, проживавшие западнее Галиса, за вычетом одних лишь ликийцев и киликийцев; среди покоренных были и мариандины (Her., I, 28). Позднее, после разгрома Лидии и установления персидского господства в западной части Малой Азии, мариандины входили в состав третьего из двадцати учрежденных Дарием I административно-податных округов (ibid., III, 90) и даже принимали участие в походе Ксеркса в Грецию (ibid., VII, 72).
Неясно, однако, в какой степени все эти указания могут быть отнесены к Гераклее. Под мариандинами, конечно, каждый раз могут разуметься все жители мариандинской области, включая и новых греческих поселенцев. Однако при удаленности Гераклеи и слабой заинтересованности восточных держав в освоении побережья Понта прямое подчинение гераклеотов лидийцам или даже персам представляется маловероятным. Вообще контакты с лидийцами по необходимости могли быть лишь очень кратковременными. В расчет, стало быть, могут идти только персы, однако если им и удалось на какое-то время подчинить себе Гераклею, то подчинение это было чисто номинальным: никаких реальных следов его обнаружить невозможно.[354]
Между тем город рос, и кажется, что увеличение населения, очевидно главным образом за счет притока новых колонистов, совершалось гораздо быстрее, чем освоение новых территорий и развитие городских промыслов. Еще в том же VI столетии гераклеоты должны были приступить к выведению собственных колоний, и, очевидно, это было обусловлено не только потребностями развивающейся торговли, но и невозможностью обеспечить всех новых колонистов землею или предоставить им какое-либо другое занятие в городе. Около 520 г. большая группа гераклеотов покинула свой город и выселилась на западное побережье Черного моря, где основала город Каллатиду. Впрочем, непосредственным толчком к основанию Каллатиды могли послужить в Гераклее резкое обострение социальной борьбы и ниспровержение первоначально установившейся демократии (см. ниже). Возможно, что потерпевшие поражение демократы и стали инициаторами вывода новой колонии (об основании Каллатиды см.: Ps.-Scymn. 761-764, с указанием даты: ήνίκα την Μακεδόνων αρχήν Αμύντας παρέλαβεν; ср.: Strab., VII, 6, 1, p. 319, и XII, 3, 6, p. 542; Memnon, 21; один лишь Помпоний Мела утверждает, что Каллатида была основана милетцами: II, 22 — a Milesiis deducta Callatis, что, однако, не заслуживает никакого доверия).[355]
Как бы то ни было, период первоначального устроения был пройден гераклеотами достаточно быстро. Энергичная эксплуатация моря, быстрое освоение обширной сельскохозяйственной территории, способной поставлять в изобилии и продукты питания и различное сырье, развитие на этой основе городских промыслов и торговли скоро сделали Гераклею одним из самых богатых и процветающих городов Причерноморья (ср. свидетельство Юстина о быстрых успехах колонистов: XVI, 3, 7 —brevi tempore magnas opes paravere).
