Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91
После формирования штаба ВГК глубокая разведка в Советской России была выведена из компетенции армейских штабов и передана в Ставку, а затем — в Главный штаб. После его реорганизации снова передана в Ставку. Генерал-майор П.Ф. Рябиков так обрисовал задачи стратегической разведки: «Особенно внимательно надлежит следить за перебросками противников с фронта на фронт, стараясь определить их возможно заблаговременные, лучше всего еще в стадии подготовки…
Экономическая разведка во время войны приобретает особо важное значение, так как, по возможности, точный учет всех экономических средств дает возможность делать выводы о том напряжении, которое может вынести наша страна…
Политическая разведка, ведомая в тесном единении с Министерством иностранных дел, должна все время способствовать тесной связи политики со стратегией — столь важной во время войны».
По существовавшим тогда правилам, вся сумма полученных данных (донесения агентуры, радиоперехваты, сведения, полученные из Военного представительства в Париже и военных агентов, сообщения перебежчиков или лиц, приехавших из Советской России и т.д.) обрабатывалась и печаталась в виде двухнедельной «Общей сводки сведений о противнике и о военно-политическом положении разных районов». Так, одна из сводок была представлена следующими разделами (касаемо стратегической разведки): 5. Советская Россия: а) настроения красных; б) беспорядки в тылу красных; в) технические средства; г) терpop; д) действия советской власти; е) общие сведения. Отпечатанная типографским способом сводка отражала происходившие в центре страны процессы.
Например, по данным на начало декабря 1918 года, в Советской России до 85% фабрик и заводов приостановило работу из-за недостатка топлива и сырья, в связи с чем ВЦИК решил ввести в этой области строгий военный режим и постановил учредить госсовет рабоче-крестьянской обороны под председательством В.И. Ленина.
В выдержке из доклада агента, вернувшегося из глубокого тыла Советской России в декабре 1918 года, говорится о довольно успешной мобилизации в Красную армию, несмотря на наличие недовольства населения. В то же время обращается внимание, что возвращающиеся из Австрии и Германии военнопленные на приглашение служить реагируют неохотно, т.к. все стремятся домой, особенно сибиряки.
В общей сводке сведений о противнике с 1 по 15 февраля 1919 года сообщается об открытых недавно в Москве курсах подготовки агентов «для мировой революции», часть из которых уже направлена в Европу, Америку и на Восток. Здесь же сказано о том, что настроение в Советской России мрачное и тяжелое, власть держится только на терроре, при помощи которого добываются деньги, хлеб, идет комплектование армии.
Итак, подчеркнем, эти и последующие сводки свидетельствуют о верном отражении колчаковской стратегической разведкой жизненных реалий на территории противника. Однако нам важно дать оценку добытым сведениям, то есть насколько была важна и актуальна полученная информация для обеспечения безопасности государственного белогвардейского образования, и каким образом она оказалась реализована высшим военно-политическим руководством Белого движения.
Весной 1919 года для белогвардейцев первостепенное значение имела информация военного характера. К этому времени адмиралу А.В. Колчаку путем мобилизации удалось создать 400-тысячную армию, а генералу А.И. Деникину — ВСЮР численностью до 100 тыс. человек. В марте колчаковская армия развернула наступление, в числе главных задач которого было соединение с Вооруженными силами на Юге России для последующего совместного похода на Москву. В тот момент важно было знать замыслы красного командования, силы и средства противника, убедиться, сможет ли Советская Россия перебросить войска с других фронтов.
6 апреля 1919 года разведка докладывала о сосредоточении красными на Восточном фронте 88 000 штыков. Также обращалось внимание командования на переход фронта к активной обороне в результате того, что были разбиты части 5-й армии.
В первой половине апреля 1919 года спецслужба информировала штабы о том, что красные в ближайшее время не смогут оказать серьезного сопротивления. Свои доводы аналитики белогвардейских спецслужб основывали на следующих причинах: отсутствии у противника свободных резервов; деморализации фронта и тыла; невозможности переброски войск с других фронтов из-за окончательного развала железных дорог (отсутствия топлива); восстании крестьян в прифронтовой полосе, требующем большого количества сил для его подавления.
Действительно, в тылу красной 5-й армии восстание превратилось в настоящую партизанскую войну. «Объектами покушений повстанцев являлись главным образом железнодорожные сообщения, линии телеграфа, мосты и другие важные сооружения».
В остальном же предположения глубокой разведки оказались ошибочными. Для уравновешивания соотношения сил (колчаковцы в 1, 27 раза имели преимущество в штыках и саблях) на уфимском направлении красное командование кроме местных перегруппировок усилило Восточный фронт притоком резервов из тыла и других фронтов.
«…Разгромленные боями в течение апреля части 2-й и 5-й армий красных теперь частично пополнены, — сообщается в общей сводке сведений о противнике с 15 апреля по 1 мая 1919 года, — 5-я армия усилена прибывающими частями новых соединений, в случае чего красные приобрели большую устойчивость».
Эти данные получены уже фронтовой белогвардейской разведкой, которая регулярно обеспечивала командование информацией на протяжении всего периода боевых действии между Красной и колчаковской армиями в Сибири. О ней речь пойдет далее.
Анализ архивных документов свидетельствует, что глубокая агентурная разведка А.В. Колчака в Советской России работала недостаточно активно. В сводках не встречаются материалы, которые бы раскрывали планы ленинского правительства, командования Красной армии в отношении белогвардейского режима в Сибири.
О деятельности колчаковской агентуры в глубоком советском тылу мало что известно. С какими заданиями и куда направлялись агенты, какую информацию они предоставляли разведывательным органам — на эти вопросы документы белогвардейских спецслужб, хранящиеся в отечественных центральных архивах, исчерпывающих ответов не дают.
Известно, что особым отделом управления делами российского правительства через фронт посылались агенты для сбора сведений об экономическом положении Советской России, о настроениях различных слоев населения, о выявлении причин недовольства населения политикой советской власти. Кроме этого агентам поручалось создавать подпольные организации, организовывать вооруженные восстания, осуществлять диверсии на железных дорогах.
В частности, Уфимское отделение особого отдела в августе—сентябре 1919 года направило в Миасс, Челябинск, Курган, Самару, Екатеринбург 34 агентов для агитации, разведки и диверсий. Подполковник Мозгалевский в августе был направлен в Московско-Брянский район для организации восстания. К 1 октября руководство отделения получило информацию о проделанной работе лишь от двух резидентов.
По данным историка В.И. Шишкина, за все время своего существования центральное отделение особого отдела управления делами отправило в тыл противника не более десятка агентов. По рекомендации генерала П.Ф. Рябикова в начале октября 1919 года в район Перми «для боевой работы» была направлена группа из четырех человек во главе с подполковником М.Я. Савичем, которому выдали 60 тыс. руб. Следы М.Я. Савича были обнаружены в Харбине в начале 1920-х годов, что вызывает сомнение в выполнении им задания.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91
