«Гудериан: Дело только за согласием самого рейхсмаршала.
Гитлер: Я даю согласие сейчас. У нас есть штаб обороны. У нас есть организация, которой могут позавидовать все страны мира, – ОКВ. Ни у кого больше такой нет. Об этом не очень-то распространялись, потому что генеральному штабу сухопутных сил она не нравится.
Кейтель: (как обычно, используя более сильные выражения для передачи той же мысли): В действительности он усердно боролся против нас!
Гитлер: (подхватывая выражение Кейтеля): В действительности усердно боролся против нее! После того как мы годами боролись за создание этой организации!
Гудериан: У 3-го воздушного флота очень много грузовиков.
Томале: Мы должны получить их.
Крейпе: (начальник штаба люфтваффе): Мы и так уже потеряли много грузовиков на перевозках для армии, (отказывается)».
На первой неделе января, когда Гитлер все еще упорствовал в своих попытках оживить наступление на Западе, а поступавшие сведения неопровержимо свидетельствовали о скором наступлении русских, общий тон на таких совещаниях ухудшился. Преследуя цель достигнуть максимально возможной концентрации сил на восточных рубежах Германии, Гудериан проявлял стоическое терпение, продолжая посещать эти совещания. Однако бывал резок и не церемонился в выражениях, когда речь заходила о кардинальных вопросах, или когда требовались ненужные жертвы со стороны солдат и офицеров. Он совершал поездки на фронт, чтобы узнать мнения командующих армиями и других военачальников, и пришел к выводу – война безнадежно проиграна. И не только потому, что Германия имела дело с противниками, достигшими подавляющего преимущества в живой силе и технике, но и потому, что – «у нас не было больше офицеров и солдат 1940 года…». 9 января 1945 года Гудериан решил пойти до конца и не уступать Гитлеру, показав тому доклад разведки, подтверждавший, что русские вскоре начнут мощное наступление, которое вермахт не сможет остановить. Гитлер вышел из себя и отказался верить разработкам разведчиков, заявив, что их главу, генерала Гелена следует отправить в сумасшедший дом. Гудериан говорит, что также закипел от ярости и сказал Гитлеру: «Гелен – один из способнейших офицеров генерального штаба… если вы требуете запереть генерала Гелена в сумасшедший дом, то отправьте и меня вместе с ним!», стр. 531 (имеются в виду страницы «Воспоминания солдата», Русич, 1998). Он отказался сменить генерала Гелена, и атмосфера к концу совещания несколько разрядилась. Однако по докладу Гелена не приняли никаких мер, и когда три дня спустя русские перешли в наступление (именно тогда, когда и предсказывали Гелен и Гудериан), войска постигла катастрофа, потому что Гитлер отказался произвести передислокацию войск с учетом ударов, которые наносили русские. В конце совещания Гитлер еще раз попытался задобрить Гудериана словами благодарности и лести, однако, совершенно не утешившими его. Гудериан пишет, что заявил фюреру: «Восточный фронт – как карточный домик. Стоит прорвать фронт в единственном месте, рухнет весь фронт…» – стр. 532. Так и вышло, хотя катастрофа, скорее всего, была неизбежна, и переброска подкреплений с Запада не предотвратила бы ее.
Катастрофа на фронте все-таки вынудила принять контрмеры, но все было либо запоздалым, либо бесполезным. Резервы перебрасывались туда, где ситуация уже вышла из-под контроля, или туда, где потребность в них была наименьшей. Так, например, 6-ю танковую армию СС перебросили из Арденн в Венгрию, на второстепенный фронт, где был зря израсходован ее боевой потенциал. Это облегчило русским задачу взятия Варшавы, после чего вал их наступления стремительно покатился по Польше и Восточной Пруссии, и вскоре под угрозой оказался Дейпенгоф, где в имении до последней минуты Гретель занималась хозяйством. Все это довело Гудериана до отчаяния, однако единственными инструментами, остававшимися в его распоряжении, были протест и интрига. Реальной властью он давно уже не располагал. Когда Гудериан пришел к Йодлю и в который раз возмущенно указал на порочность гитлеровской стратегии, тот лишь пожал плечами. Йодль также был сбит с толку и озадачен и наверняка осознал безнадежность положения, когда 21 января Гиммлера назначили главнокомандующим группы армий «Висла».
Напряженность дебатов на совещаниях достигла своего пика в феврале, когда Гудериан еще раз попытался убедить Гитлера эвакуировать морем силы, запертые в Курляндии. Перед совещанием он слегка выпил с японским послом. Шпеер, также присутствовавший на том совещании, так рассказывал об этой истории:
«Гитлер, как обычно в таких случаях, начал возражать. Ни Гудериан, ни Гитлер не желали идти на уступки, и вскоре оба уже разговаривали на повышенных тонах. Наконец Гудериан с редкой для лиц ближайшего окружения Гитлера откровенностью высказал свою точку зрения. Вероятно, сказалось воздействие выпитых в японском посольстве крепких напитков; он был очень возбужден и уже не считался ни с чем. Глаза его блестели, усы угрожающе топорщились, он вскочил со стула и, вперив взор в поднявшегося со своего места Гитлера, закричал: «Мы просто обязаны спасти этих людей! Пока еще мы можем успеть вывезти их оттуда!» Гитлер, раздраженный вызывающим поведением Гудериана, с непреклонным видом заявил: «Нет, они останутся там! Мы не можем отдать врагу эти земли!» Но Гудериан намеревался отстоять свою точку зрения. «Но это же совершенно бессмысленно! – воскликнул он. – Люди не должны погибать зря. Время не ждет! Нужно срочно приказать солдатам грузиться на корабли!»
И тут произошло нечто такое, чего никто даже в мыслях не мог предположить. Гитлер вдруг побледнел, явно напуганный столь бурной реакцией Гудериана. Собственно говоря, он не должен был допускать, чтобы с ним разговаривали в почти оскорбительном тоне – ведь это сильно подрывало его престиж. Но, к моему удивлению, внезапно заговорил о чисто военных аспектах проблемы и принялся утверждать, что оборона занимаемых сейчас на Курляндском полуострове позиций приведет к гораздо меньшим потерям… впервые в присутствии многих приближенных Гитлера начальник отделения Н1 отдела штаба оперативного руководства осмелился в некорректной форме спорить с ним. Это означало, что, образно выражаясь, рухнул мир…» (Цитата дана по книге А. Шпеер. Воспоминания. Русич. 1997. Стр. 559-560).
Но Гитлер не изменил своего решения. Неделю спустя за мраморным столом разгорелся новый спор; на этот раз речь зашла о быстром контрнаступлении, которое, по мнению Гудериана, должна была предпринять группа армий «Висла» под командованием Гиммлера. Последний стремился отсрочить атаку, ссылаясь на нехватку горючего и боеприпасов. Гудериан же был убежден, что это просто предлог для сокрытия некомпетентности Гиммлера и неопытности эсэсовского начальника штаба. Теперь, однако, Гудериан не просто затеял спор ради спасения жизней солдат или оперативной необходимости. Он твердо выступал против вмешательства СС в сферу, за которую отвечала армия. Конфликт возник из-за сомнений в компетентности Гиммлера, выразившихся в требовании Гудериана прикомандировать к штабу Гиммлера Венка, «…чтобы он осуществил целесообразное руководство операциями» – стр. 571. Гитлер в течение двух часов яростно сопротивлялся, а Гудериан, для которого потеря фюрером самообладания явилась, очевидно, стимулирующим фактором, стоял на своем – и победил.
