Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
Прошло 10 минут. Потом полчаса. К столику подошел официант. Таня расплатилась за кофе. Она уже все поняла.
— Может, вы закажете что-то еще, когда вернется ваш спутник? — Официант был сама любезность и предупредительность.
— Он не вернется, — сказала Таня, и добавила уже не официанту, самой себе: — Он больше не вернется. Никогда.
— Простите? — недоумевающее засопел официант.
Таня встала из-за столика и быстро вышла из кафе. Ночь была морозной, а улица возле кафе — пустынной. Вся Екатерининская была пустынной — ни души.
Так произошло в третий раз. В третий раз он бросил ее без всяких предупреждений. В третий раз воспользовался как игрушкой ее жестокой судьбой. Тане захотелось кричать… Но кричать было бессмысленно.
Потому она медленно шла по улице, чувствуя, как застывают на щеках слезы, но ощущая, что не в одиночестве идет в этой темноте. Рядом с ней был светлый образ женщины, способной хоть ненадолго, но менять людские судьбы, и этот светлый образ словно дружески поддерживал ее за плечи, ласково подсказывая, что все это она обязательно переживет. Таня чувствовала, как боль постепенно отпускала ее сердце, растворяясь в этом облаке светлой печали.
Таня медленно шла по кладбищу, держа в руках букет белых лилий. Часовня, где была похоронена актриса, выделялась среди всех. Возле нее по-прежнему было море цветов, несмотря на то что бо́льшую часть уже успели убрать, и оттого в воздухе рядом с часовней стоял тяжелый, гнилостный запах.
Таня подошла к часовне. Дверь была заперта. Но ей не обязательно было входить. Она опустилась на колени прямо на морозную землю. Ветер ласково тронул ее волосы, словно невидимые ду́хи погладили по голове. И внезапно из глаз Тани хлынули слезы — но это были слезы не горечи, а просветления. Вырываясь наружу, они словно очищали ее душу от всей скверны и злости, от всей тоски.
— Спасибо тебе… — прошептала Таня, — спасибо за доброту… Спасибо тебе…
Эти слезы словно исцеляли раны ее сердца, окутывая невидимым добром. Таня вспомнила песню, которую слышала недавно. Ее пел модный артист Александр Вертинский — тот самый, который выступал в костюме Пьеро. И на выступлении он сказал, что эта песня посвящена Вере Холодной.
«Ваши пальцы пахнут ладаном, На ресницах спит печаль… Ничего теперь не надо Вам, Ничего теперь не жаль. И когда весенней вестницей Вы пройдете в синий край, Вас Господь по белой лестнице Поведет в свой белый рай… Тихо шепчет дьякон седенький, За поклоном бьет поклон. И метет бородкой реденькой Вековую пыль с икон… Ваши пальцы пахнут ладаном, На ресницах спит печаль… Ничего теперь не надо Вам, Ничего теперь не жаль…» Таня прошептала эти слова как молитву. И ей вдруг почудилось, что прекрасная женщина, с которой ей довелось так мало пообщаться в своей жизни, здесь, рядом, улыбается ей, пытаясь подбодрить своей улыбкой, унести боль.
— Спасибо тебе, королева печали, — прошептала Таня.
Поцеловав лилии, она опустила их на холодную землю возле ступенек склепа. Белые цвета отчетливо выделялись на черной земле.
Слезы прошли. Боли больше не было. Вместо этого душу Тани вдруг окутало мягким, пушистым облаком одухотворяющее чувство легкой печали, как бывает только от соприкосновения с прекрасным.
Улыбнувшись светлому духу той, кого она станет помнить всю жизнь, Таня поднялась с колен и, ежась от холодного зимнего ветра, медленно ушла с Первого христианского кладбища.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
