– И кто в этом виноват?
Кайли смерила Бет усталым, слегка циничным взглядом.
– Тебе непременно нужно грубить? – спросила она. – Сегодня? В память о Вики?
Мэган искренне пыталась направить разговор в цивилизованное русло – ради Вики, ради ее дочерей, ради всех их детей. Она громко вздохнула.
– По-моему, сегодня мы все оказались в непростой ситуации, – сказала она. – И мы все стараемся соблюдать приличия. Не думаю, что Бет хотела кому-то нагрубить. Она всего лишь… – Не найдя нужных слов, Мэг еще раз вздохнула. – Мы все стараемся.
Кайли со стуком поставила на стол пустой бокал из-под шампанского. От Мэган не скрылось, как напряглись сухожилия на ее шее. Кайли явно сдерживала себя, чтобы не сорваться. Да что там! Чтобы не броситься на них с кулаками. Мэг разглядела проеденную молью дыру в ее розовом жакете и живо представила себе, как Кайли покупает его в последнюю минуту в каком-нибудь благотворительном магазинчике.
– Где вы остановились? – спросила она.
– В палатке, – ответил Колин, – чуть дальше по дороге.
– В палатке! – вслух ужаснулась Мэган. Голос ее прозвучал чересчур пронзительно даже для ее собственных ушей. – А когда вы собираетесь домой?
– Мы полетим домой через Ирландию. Проведем там несколько дней у… родственников Кайли.
Бет сдавленно простонала себе под нос и покачала головой.
– Ты что-то сказала? – спросила у нее Кайли.
– Ничего.
– Но ты издала какой-то звук. Вот здесь. – Кайли ребром ладони потрогала свое горло. – Что-то похожее на стон.
В ответ Бет лишь пожала плечами.
– Мне показалось, тебе не понравилось, что твой отец едет с нами в Ирландию, в гости к моим родным.
– Какая мне разница, куда и к кому он едет, – раздраженно бросила Бет.
Мэг поморщилась. Сестра явно перебрала, и теперь неизвестно, чего от нее ожидать. Все предыдущие двадцать четыре часа она казалась такой пассивной, словно пустой сосуд, бледная и немощная, как будто у нее истек срок годности. Откуда в ней эта злость, это раздражение? Обычно в таких ситуациях вольности себе позволяла Мэг. Она не лезла за словом в карман и говорила то, что думает, не заботясь о том, во что все это выльется. Но сегодня все было не так. Она нутром чувствовала: дело идет к некрасивой сцене. К скандалу. И потому всячески себя сдерживала. Увы, чем сильнее она старалась, тем больше ситуация выходила из-под контроля. Она умоляющим взглядом посмотрела на сестру, заставив себя улыбнуться.
– Ничуть в этом не сомневаюсь, – ответила Кайли, как будто оказалась на другом конце готовой взорваться бомбы. – Действительно, с какой стати?
– Что ты хочешь этим сказать?
– То, что вы все друг другу до лампочки. Вам наплевать друг на друга.
– Неправда! – выкрикнула Бет. – Откуда тебе это знать?
Кайли цокнула языком и закатила глаза. На какой-то миг могло показаться, что она воздержится от дальнейших колкостей. Но нет. Голова ее встала на место, и она смерила обеих сестер жутким, обвиняющим взглядом.
– Ваш брат гибнет в тюрьме. Ваш второй брат давно сгнил в холодной, заброшенной могиле. Ваша мать живет по уши в грязи. Ваша родная племянница вам чужая. Грязный секрет. Вы не общаетесь с собственным отцом, вам, видите ли, не нравится женщина, которую он любит. Вы обе – бессердечные суки, каких свет не видывал.
Она вновь закатила глаза. Улыбка Колина потухла.
– Кайли, прекрати, ты сама знаешь, что это несправедливо…
– Я знаю то, что я знаю, – огрызнулась Кайли. – Я знаю то, что я знаю.
– Почему ты нас так сильно ненавидишь? – спросила у нее Бет.
– Отнюдь, – ответила та, – с чего ты это взяла? Сказать, что я вас всех ненавижу, означало бы, что я питаю к вам какие-то чувства. Уверяю вас, таковых у меня нет.
– Но ты ничего о нас не знаешь! – выкрикнула Бет. Лицо ее порозовело, руки сжались в кулаки. – Ничего. Ты видела нас всего один раз. И мы все разговаривали с тобой вежливо.
Кайли кивнула.
– Да-да, вы были сама вежливость. Такие, как вы, всегда вежливы.
– А ты, – заявила Бет, как будто внезапно что-то вспомнив, – в тот день нагрубила Вики. Что, забыла? Пап, ты помнишь, она обвинила Вики в том, что та нарочно притворяется лесбиянкой, чтобы засунуть свои ноги под наш стол. Это твои слова, Кайли. А теперь ты здесь, на ее похоронах, как будто ее смерть для тебя что-то значит. Да тебе на нее наплевать.
– Неправда. Вики была хорошим человеком, и ее смерть мне не безразлична. Но ты права, у меня были иные причины приехать сюда.
– Например?
– Например, она. – Кайли кивком указала на дверь в сад, где Тиа, Элфи и Стэн гоняли по лужайке надувной розовый шар. – Моя дочь. Я хотела, чтобы вы ее увидели. Чтобы поняли, что вы украли у себя за эти годы. А также нас. – Она нежно притянула к себе Колина и обняла его за талию. Тот смущенно улыбнулся. – Я хотела, чтобы вы увидели нас. Чтобы поняли, что мы нормальные, порядочные люди и у вас нет причин нас стыдиться.
– С чего ты взяла, что мы вас стыдимся? – уточнила Бет.
– Ради бога, прекрати! Конечно, стыдитесь. Вы находите наши отношения омерзительными. Вы все. В том числе и она. – Кайли указала на Лорелею. Стоя в другом конце зала, та громко, хотя и несколько фальшиво, хохотала над чем-то, что говорил какой-то толстяк в розовой жилетке. – В ваших глазах мы омерзительны! Не отнекивайтесь! И как, по-вашему, мы должны это воспринимать? Неужели для вас грех быть рядом с хорошим, порядочным человеком, который любит вас и которого любите вы? Неужели для вас грех – просыпаться каждое утро и видеть, как он улыбается вам, как говорит, что вы прекрасны? Как он улыбается вашему ребенку и говорит, какая она умная и красивая? И когда вы смотрите на него, вы ощущаете себя самой любимой, самой счастливой на свете. И как, по-вашему, мы должны себя чувствовать, когда по другую сторону Ла-Манша мы видим перед собой старых, озлобленных грымз, которые считают все это омерзительным?
Все это Кайли процедила сквозь зубы – без восклицаний, не повышая голоса, дабы не привлекать внимания посторонних.
– Прошу тебя, дорогая моя, не надо. Это все-таки мои дочери, – умоляюще произнес Колин, положив ей на плечо руку. – Это несправедливо по отношению к ним.
Кайли сбросила его руку.
– Пожалуй, нет. Ты прав, Кол, извини. Я не имею права говорить такие слова про твою плоть и кровь. Но послушайте, вы двое. – Она посмотрела сначала на Бет, затем на Мэган, а потом снова на Бет. – Довольно морщить нос. Это ваш отец. Там, в саду, ваша племянница. Хотите вы того или нет, но мы – ваша родня. И вам так или иначе придется с этим смириться. Принять нас. Во имя всего святого.
Мэг кивнула. По ее спине пробежал липкий холод вины. Мужчина. Женщина. Ребенок. Что в этом такого? Она открыла было рот, чтобы сказать что-то мягкое и примирительное, но не успела. Ее опередила Бет.
