Крин встал и прошёлся по поляне. Он явно расстроился. Нош призадумалась и решила, что её брошенное сгоряча предложение, возможно, самый лучший выход из сложившейся ситуации. И вправду, пусть он идёт в Даст, а когда доберётся, отправит им навстречу отряд воинов.
Девушка уже собралась высказать это вслух, когда Крин подошёл к ней. Он был мрачен.
— Госпожа, — обратился он к ней, на мгновение превращаясь в высокородного Наследника Дома, — я присягнул лорду Ярту. Пока я не смог выполнить его поручение. Но мой лорд считал себя обязанным твоей жрице Дрин. Он выполнял все её просьбы. Вот и ответ на мой вопрос. Мы останемся вместе и будем надеяться, что успеем добраться в Даст до наступления холодов.
Он замолчал и сел, блуждая рассеянным взглядом по лужайке.
Нош принялась собирать камни, проверяя, подходят ли они для её пращи. Что гадать о будущих опасностях? Нужно быть к ним готовым, но не изводить себя боязнью того, что не в силах изменить.
Они провели ночь в кустах у края поляны. Огня разводить не стали. Нош легла рядом с Ханкой и укрылась плащом. Снова нагревшийся мешочек с кристаллами она положила между собой и Крином. Девушка знала, что парень решил дежурить ночью, хотя Ханка уверяла, что ушары спят очень чутко и предупредят, если что-то случится.
На рассвете стадо проснулось и принялось пастись. Крин всё-таки заснул, а когда открыл глаза, то обнаружил, что его откинутая рука лежит у этого проклятого мешочка.
Ханка выбралась из-под плаща Нош и села, протирая глаза. Занимался серый рассвет. Пастушка склонила голову набок, прислушиваясь к мерному хрусту стада. Затем перевела взгляд на Крина.
— Башар знает. Сегодня они пойдут дальше. Ушары не такие глупые, как все животные.
Когда путники перекусили, солнце уже окрасило верхушки деревьев розовым светом. Ханка встала и пронзительно крикнула. Самый крупный ушар поднял голову, заворчал и пошёл вперёд. Остальные медленно потянулись следом. До заката они прошли довольно много, учитывая скорость, с которой передвигалось стадо. Ушары на ходу подхватывали кустики и пучки травы и медленно пережёвывали. Ханка шагала впереди, рядом с вожаком, обнимая огромное животное за мохнатую шею.
К ночи путники так и не нашли новое пастбище, зато добрались до равнины. Крин удивился, заметив, что ушары не стали выбегать на открытое пространство, как это сделали бы варги или лошади. Осторожные животные бродили вдоль крайних кустов, вытягивая шеи и пощипывая траву, не выходя из укрытия. Ему даже пришла в голову дикая мысль, что Ханка каким-то образом убедила ушаров безостановочно двигаться и соблюдать крайнюю осторожность.
Когда путешественники устроились на ночлег, стадо окружило их и улеглось, образовав тёплую мохнатую стену вокруг спящих людей.
В эту ночь Крин не стал сидеть на часах. Он заснул как убитый, дневной переход дался юноше нелегко. Поэтому он решил положиться на уговоры Ханки, которая твердила, что животные сами позаботятся о страже.
Три дня они шли на северо-восток, избегая открытых пространств. К счастью, продолжала держаться хорошая погода. Вожак стада отыскал ручей, и путники смогли вдоволь напиться и наполнить бурдюки. Ханке удалось подбить трёх иноходок. Нош запекла дичь в глине, найденной на берегу ручья. Птицы были более тощими, чем их домашние сородичи, но оказались не менее вкусными.
Дважды Нош находила полезную травку. Она отрывала корешки и заставляла своих товарищей жевать стебли. Путешественники испытывали постоянное чувство голода, хотя ели достаточно, чтобы продолжать путь и не валиться с ног. На каждом привале Нош отпускала зарка. Зверёк убегал охотиться и возвращался с выкопанными червями в зубках. Пожалуй, он был единственным из всей компании, кто наедался до отвала.
Наконец Крин решил, что нужно сворачивать на восток и отыскать караванный путь. Нельзя только забывать, что там их могут подстерегать враги. Но добраться в Даст без каких-либо ориентиров не представлялось возможным.
И вот путешественники вышли на равнину. Хорошо, что она не была совсем уж ровной. Нет, эта местность скорее напоминала череду холмов неподалёку от Жилы. И стадо, и люди держались в низинах, стараясь не подниматься на вершины холмов.
Время от времени Крин отправлялся на разведку, не в силах справиться со своим обычным нетерпением. И когда в очередной раз он, пригнувшись, взобрался на холм, то с радостью увидел впереди отчётливую ленту дороги. Теперь отряд пошёл быстрее. Даже ушары прониклись общим стремлением поскорее добраться до места и уже не останавливались, а паслись прямо на ходу. Крин понятия не имел, сколько ещё осталось до Даста, но не переставал вглядываться в горизонт, каждую минуту ожидая увидеть очертания знакомых домов. Он надеялся, что за прошедшее время, которое самому ему казалось вечностью, товарищи из Братства успели обжиться в отстроенном посёлке.
Наконец там, куда убегала лента дороги, показались тёмные отроги Высот. Это был второй ориентир, значит, они идут в верном направлении. За Высотами лежала родная страна Крина.
Вспоминать род Кунионов становилось всё труднее. Собственное детство казалось юноше таким далёким и незначительным, не имеющим никакого отношения к его нынешней жизни. Когда он попытался припомнить картину семейного ужина за длинным столом в главном зале замка, лица родственников дрожали и расплывались смутными пятнами. Во всём роду он остался единственным свободным человеком. И вот его меч — на службе будущей жрицы, девчонки-сироты и стада ушаров. Юноша улыбнулся, впервые за несколько дней. Хорошо, что уже можно нормально улыбаться, не боясь разбередить рану на щеке. И второй глаз наконец открылся.
На фоне далёких гор он заметил чёрную точку. Ну конечно! Это же Даст! Они добрались, невзирая на стадо, невзирая ни на что!
В порыве чувств Крин задрал голову и выдал пронзительную птичью трель — таким образом переговаривались разведчики, когда находились на равнине. Насколько он знает Ярта, часовые выставлены на приличном расстоянии от посёлка. И чем раньше они узнают, что эта странная компания — не враги, тем лучше.
Ответа не было. Никто не выскочил из травы, не замахал рукой. Крина сперва охватило разочарование, а затем внутри все заледенело от страха. Он ни на минуту не забывал о страшной участи Жилы. Неужели в Дасте тоже побывал отряд этих демонов?
Юноша вскинул руку, приказывая товарищам остановиться, а сам начал вертеть головой, принюхиваясь. Больше всего он боялся уловить запах дыма и горелого мяса. Нет, никакого запаха. Может, он успел выветриться? Кто-то дёрнул его за пояс. Оглянувшись, Крин увидел загорелое лицо Ханки.
— Башар ничего не чувствует. Впереди никого нет.
Юноша заморгал, не в силах осознать смысл её слов. Затем он задохнулся от ужаса. Даст погиб…
— Они умерли… — прошептал Крин, обращаясь скорее к самому себе, чем к пастушке или к Нош, которая подошла поближе.
— Мёртвых тоже нет, — промолвила Ханка, и её голос странным образом развеял его страх и гнев. — Никого нет.
