Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85
Что-то промелькнуло на фоне луны – две тени. Девочка у окна по имени Маруся, совсем не похожая на ту, которую звали Дашей, и одновременно здесь, в этой призрачной комнате, ставшая ее зеркальным двойником, девочка, не слышавшая ночных выстрелов, но видевшая первомайскую демонстрацию, кумачовые знамена, портрет Сталина, заметила их – эти грозные тени.
Драконы ночи были здесь. Они пришли… нет, нет, и на этот раз они явились не за ней.
Тусклое зеркало в простенке…
Начищенные армейские сапоги у кровати…
Мамина губная помада, крепдешиновое платьишко, полученное в посылке по ленд-лизу…
Губная гармошка, выпавшая из кармана мальчишечьего пиджака…
Драконы ночи сложили свои черные крылья. Девочка по имени Маруся знала, что этой ночью крылья им больше не понадобятся. Понадобятся когти и зубы, клыки…
Она высунулась из окна в ночь и…
ДРАКОНЫ БЫЛИ ЗДЕСЬ, СОВСЕМ РЯДОМ.
Если бы в этот момент в номер заглянула горничная, то она чрезвычайно бы удивилась, испугалась бы, узрев тетку хозяйки в кресле у окна. Сжав голову руками, старая женщина качалась из стороны в сторону, как маятник.
А за окном сиял белый день. Катя и Анфиса, деловито переговариваясь, садились в машину Шапкина. Даша спала. И не было никаких грязных желтых обоев, никаких шифоньеров и сундуков. Было только гостиничное зеркало над туалетным итальянским столиком из ореха. Целое, не разбитое пулей, не такое, как в соседнем номере люкс. Зеркало кривилось, мерцало, подмигивая дню своим стеклянным глазом.
Симон Трущак ожидал в комнатушке опорного пункта милиции – того самого, где некогда парились Катя и Анфиса. Он был бледен и хмур, но совершенно спокоен. Не повернул головы, когда все они втроем переступили порог. Двое оперативников-конвоиров пошептались с Шапкиным. Потом один из них вручил Шапкину ключ от наручников.
А вот наручники на Симоне Катя сразу и не заметила.
Роман Васильевич Шапкин сунул под нос задержанному фотографию Алексея Половца – уже из морга.
– Узнаешь?
Симон глянул не на фото, глянул на свои руки в стальных «браслетах».
– Жмут, больно.
– Ничего, потерпишь.
– Что вам опять от меня надо?
– Знаешь этого человека?
– Нет. Никогда его не видел прежде.
– Ой ли? – Шапкин прищурился.
– Он что… умер?
– А по фотке разве не ясно?
– Как же он умер?
– Сегодня ночью застрелен из пистолета «ТТ», из своего собственного пистолета.
– Я ночью слышал очередь автоматную. – Симон пошевелил пальцами.
– Так знаком он тебе или нет? Прежде чем ответить, хорошенько подумай, Трущак.
– Нечего мне думать. Я ничего не делал. Я вам в сотый раз уже повторяю, я никого не убивал и убивать не собирался, с учителем физики, этим засранцем, я знаком не был, пацанов к провалу не заманивал, просто попросил помочь мне спуститься туда, в эту яму, деньги им за это обещал. Я не педофил, не извращенец, и мне не нужны все эти ваши спиногрызы, все эти гребаные детки. На черта они мне сдались?! Я и своих-то пока, как видите, не завел, боюсь заводить – наследственность у нас в роду дурная, я же вам говорил, суки… черти… сволочи… я же вам объяснял. – Лицо Симона кривилось.
– Ты был на машине на улице Доватора. Тебя остановить пытался наш патруль, а ты деру дал, – сказал Шапкин. – Погоню за тобой пришлось устраивать. Какого хрена бежал?
– Я слышал автоматную очередь. Я… мог я испугаться, струсить или нет? А тут какие-то придурки выскакивают на дорогу, под колеса кидаются.
– Сотрудники ГИБДД – придурки?
– Я даже не понял в темноте, что это гаишники. Я слышал автоматную очередь. А потом… потом был еще один выстрел.
– Ага. Признался. Слыхали? – Шапкин обернулся к Кате и Анфисе.
– Насчет чего я признался? – оскалился Симон.
– Насчет выстрела из пистолета. А что ты забыл ночью на улице Доватора?
– Я не буду отвечать на этот вопрос.
– Почему? – искренне удивился Шапкин, оглянулся и вдруг озаботился: – Голубы мои, а что вы стоите? Садитесь, вот стулья вам. В ногах правды нет, а разговор у нас с гражданином Трущаком долгий предстоит.
Катя и Анфиса сели. Анфиса забилась в уголок за шкаф. Кажется, она успела пожалеть, что увязалась в опорный пункт. Кате достался стул у зарешеченного окна – прямо напротив Трущака.
– Знал бы, кто ты есть, какая ты змея, крокодил, задавил бы, пополам переехал прямо там тебя, на площади, – Симон скривил губы. – Ментовка… дрянь… что на этот раз со мной не так? Что на этот раз мне хотите навесить?!
– Вы… вы приезжали в отель вечером. А ночью на Борщакову и ее дочку было совершено нападение. Стрелял вот этот человек – тот, что на снимке. – Кате было трудно смотреть ему в глаза. Но и отводить их, прятать тоже было негоже.
– А потом и его замочили из его же собственной пушки в Сухом переулке, а тебя рядом с этим местом тормознули на улице Доватора. И ты скрыться от наших сотрудников пытался, – подытожил Шапкин. – А если еще раз… хоть один раз еще ты квакнешь – ее или вот ее подругу оскорбишь, я тебе, блин, всю морду… изуродую так – мать родная не узнает. И ни один адвокат твой паршивый мне это потом в обвинение не поставит. Не докажет. Показать, как я это умею делать? – Шапкин встал.
– Роман Васильевич! – воскликнула Катя.
Симон сгорбился.
– Я в отель приехал, чтобы кое с кем там увидеться, – сказал он после паузы, – разговор у меня там был. Человека на фото, мертвеца вашего, я не знаю… Но видел его здесь в городе.
– Где, когда?
– Пару раз – на автозаправке. И еще… как-то я его видел возле аптеки, что-то он там покупал. Я еще подумал: здоровый боров, чего это там берет? Горчичники или гондоны?
– Ни имени, ни фамилии, ни истории его не знаешь?
– Нет. Джип у него заметный.
– Краденый.
Симон вскинул голову.
– В гостинице с кем встречался вчера? – спросил Шапкин.
– А то ты не видел с кем. Сам же там ошивался.
– А чего тебе от старухи понадобилось?
– Не твое… не ваше собачье дело.
– Вы ей объявили, что вы родственник Симона Валенти, – сказала Катя.
– Ты еще и подслушиваешь.
– Вы во всеуслышание объявили это. Вы напугали Марусю Петровну.
– Я ее пугать не собирался.
– Вы хотели у нее что-то узнать, получить какие-то сведения?
Он не ответил.
– Что делал ночью на улице Доватора? – жестко спросил Шапкин. – Слушай, ты… киевлянин, потомок тружеников арены… Ты что, забыл, как сидел у меня в кабинете, сопли пускал? А ведь тогда это все так, цветочки были, голая болтовня, понты сплошные… А сейчас ты с поличным практически задержан – в двух шагах от места убийства человека, которого ты знал прежде – сам же только что признался.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 85
