Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
Если бы ночью нам, демократам и гуманистам, дали танки, хотя бы самые завалящие, и какие-нибудь уцененные самолеты, и прочие ширли-мырли типа пулеметов, гранатометов и автоматов, никто не поколебался бы: “Белый дом” не дожил бы до утра, и от него остались бы одни развалины.
Я желала тем, кто собрался в “Белом доме”, одного — смерти.
Я жалела и жалею только о том, что кто-то из “Белого дома” ушел живым. Чтобы справиться с ними, нам понадобятся пули. Нас бы не остановила и большая кровь.
Я вполне готова к тому, что придется избавляться от каждого пятого.
А про наши белые одежды мы всегда сможем сказать, что сдали их в стирку. Свежая кровь отстирывается хорошо.
Сколько бы их ни было, они погибли от нашей руки. Оказалось также, что я могу убить и потом спокойно спать и есть.
Мы уже ничего не имеем против штыков власти, ограждавших нас от ярости тех самых 20 %, которых надо убить.
Мы хотим, чтобы митинги наших врагов разгонялись мощными водометами.
Мы вырвали у них страну.
Ну а пока мы получаем всё, о чем условились то ли с Воландом, то ли с Мефистофелем, то ли с Ельциным».
Как говорится, комментарии излишни.
Глава Президентской администрации Сергей Филатов, в этом смысле гораздо более «человечен». Скорбно опуская голову, он говорит: «Это было жестко, но после того, что случилось в Останкино, иначе было нельзя».
Этому вранью о том, что в Останкино бандиты ворвались в задние телецентра и всех там поубивали (на самом деле расследование показало, что погиб лишь один телеоператор, которого застрелили по ошибке (или не по ошибке?) сами вымпеловцы, все остальные жертвы не менее сотни человек были из числа мирных граждан) верили первое время даже те, кто возмущался действиями властей.
Много позже я беседовал со Станиславом Говорухиным и он, соглашаясь со мной в том, что 4-го октября было совершено преступление, бросил все ту же фразу: «Но вот только в Останкино!»
«А что в Останкино, — отвечал я, — Мы же там были! Та же бойня! Да был взрыв, но, вероятнее всего, это была провокация, а потом расстрел безоружной толпы».
Кто знает, может быть после этого разговора Станислав Сергеевич задумал и снял фильм «Час негодяев». Он тщательно собрал все, какие только можно видеоматериалы по событиям в Останкино и показал людям правду, спасибо ему за это.
Но это было позже. А тогда, тогда мы пытались выжать по максимуму все возможности для того, чтобы рассказать правду как можно большему количеству корреспондентов наших и чужих, голландских, французских, черт знает чьих.
Причем они приходили к нам прямо на дом, расставляли софиты и камеры, а мы рассказывали, рассказывали про расстрел, про незаконность указов, про госпереворот.
Игорь Муравьев связывается со знакомым корреспондентом из Америки, не разделяющим официальную позицию своей страны. Тот реагирует мгновенно: «Приезжай на такси, я оплачу» (у нас с деньгами, понятное дело в это время туго).
Игорь выскакивает на улицу, видит, стоит «Волга», по номерам ясно, что из бывших наших служебных. Шофер смотрит насторожено, говорит, что отвезу, но за деньги. Игорь отвечает: «Ладно!» По дороге разговорились, понятное дело, про события. Шофер послушал. «Что делают, сволочи!» и денег не взял.
Но информационная блокада продолжала действовать. По телику круглая физиономия Гайдара. Он рассказывает, как в ночь с 3-го на 4-ое октября мужественно призвал людей на Тверскую улицу на защиту демократии.
Но рассказывает он не все. Там, на Тверской, раздавали оружие, кому попало и, наверное, не один из этих стволов позже использовался в криминальных разборках.
Кроме того, в этот самый вечер он, не очень надеясь на энтузиазм толпы, изъял 25 млрд. рублей наличных из Центрального банка. Это не слух, и не кулуарная информация.
Об этом я лично слышал через несколько недель от самого Геращенко, Председателя Центробанка. Он об этом публично заявил на съезде Гражданского союза, когда съезд выдвигал кандидатов в депутаты Государственной Думы.
Но это опять же, было потом, а тогда.
Тогда же в газете «Московский комсомолец» (хотя может в какой-то другой — точно не помню) появилась статья с кричащих заголовком: «Мародер, настало твое время!»
В ней прозрачно намекали на то, что есть неплохая возможность пограбить депутатские квартиры.
Поговаривали и о том, что вот, вот явится ОМОН и по спискам начнет выселять из квартир и заодно, тащить, что плохо лежит. Сердобольные соседи из тех, кто остался лоялен Ельцину, но сохранил элементарную совесть, даже предлагали попрятать наиболее ценные вещи у них.
Однако списки требовалось еще уточнить. Указ № 1435, как я уже говорил ранее, был дополнен нормой, в соответствии с которой те, кто не пришел до 4 октября сдаваться лишались привилегий.
Была организована Комиссия по расследованию, которая должна была провести деление на чистых и нечистых.
Работали и следователи прокуратуры. Прокуратура заседала в бывшей приемной Верховного Совета СССР на улице Моховой. Следователи были вызваны из провинции, они всячески старались показать свою нейтральность и то, что делают все не по своей воле.
Во время допроса рассказываю о том, что нами, включая Руцкого, все делалось для того, чтобы не было пролито ни капли крови, что демонстрация записей разговоров Руцкого по телефону подлая подтасовка.
Действительно, более подлых фальсификаций трудно себе представить.
У защитников Белого Дома была техническая возможность слышать радио сообщения ОМНОвцев и вести с ними диалог. Перехватывается сообщение[68]:
Милицейский начальник Имярек отдает команду:
«Не давайте им (демонстрантам) прорвать цепь, Стреляйте на поражение, боевыми!»
Руцкой в бешенстве вклинивается в разговор: «Отставить стрельбу по людям! Если хоть кого-то убьете, сволочи, обещаю, всех перевешаю на столбах!»
В репортаже, выдаваемом в эфир официальными СМИ, транслируется только то, что выделено жирным шрифтом. И на основании столь «объективных фактов» делается вывод: «После таких заявлений этих ублюдков надо было только расстреливать».
Следователи прокуратуры все это понимают, записывают мои показания, под которыми я расписываюсь.
Не то на Комиссии. В нее входят наши бывшие коллеги «демократической ориентации». Сурков А. П. — отвратительнейший тип из гдлянолюбов, сам бывший прокурор, упивается, остальным немного не по себе. Мананников прячет глаза. Мне торжественно заявляют, что на меня льготы не распространяются. Я попал в списки нечистых! (Их позже опубликовали в газете «Аргументы и факты».)
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
