Лицо психиатра выражало крайнюю степень раздражения, когда он набирал на компьютере имя пациентки. Корбетт, Дайана. Когда высветился нужный файл, он покосился на экран.
— Она не была словоохотлива. Здесь нет ничего такого, что могло бы помочь вашему расследованию…
— Давайте все-таки вызовем информацию, — попросил Аллегро. — Сделайте одолжение.
Деннисон плотнее сжал губы и впился глазами в текст, появившийся на экране.
— Дайана Корбетт. 2253 Грин-стрит. Дата рождения: 18.05.63. Одинокая. Диплом юриста Стэнфордского университета. Специалист по банкротствам в компании «Марксон, Хайд и Ремингтон», На момент беседы постоянного мужчины нет, но, по ее словам, совсем недавно она рассталась с возлюбленным, роман с которым длился несколько месяцев.
— С Грантом Карпентером? — спросил Аллегро.
Деннисон оторвал взгляд от экрана.
— Да. Она не сказала, почему прервала отношения с ним. Мне продолжать?
Аллегро кивнул головой. Он беседовал с Карпентером вскоре после убийства Корбетт. Парень особо не распространялся насчет отношений с Дайаной, сразу подчеркнув, что ни он, ни она не рассматривали их иначе как временные. Когда на него поднажали, он признался, что они с Дайаной «баловались альтернативным сексом» — именно так он его назвал, — и даже подтвердил, что пару раз водил ее в закрытый «общественный клуб» в районе Ричмонд. «Ничего сверхъестественного, — сказал он Аллегро. — Так, легкая эротическая пытка». Карпентер был бы идеальной кандидатурой на роль подозреваемого, но у него было твердое алиби на вечер убийства бывшей подружки.
Деннисон продолжал читать свои записи.
— Есть старший брат, профессор колледжа в Идахо. Не сказала, что он преподает. Родители умерли. Отец был страховым агентом, скончался от сердечного приступа, когда мисс Корбетт было одиннадцать лет. Мать — домохозяйка, умерла от рака груди в возрасте пятидесяти двух лет. Мисс Корбетт было в то время двадцать три года. Здесь я отмечаю, что она явно огорчилась, упомянув о смерти матери. В ее интонациях промелькнула легкая грусть. А так в течение всей беседы, которая длилась пятьдесят минут, она была весьма хладнокровна и сдержанна. — Он спустился ниже. — Дальше ничего интересного. Наркотиков не употребляет. Алкоголь — в малых дозах. Бокал-другой вина или пива, и то эпизодически. В общем, без проблем.
— Что привело ее к вам? — спросил Аллегро.
— Она была подвержена периодическим вспышкам депрессии, но не могла сказать, чем они были вызваны. И даже не помнила, когда они начались. Она регулярно посещала гимнастический зал. Иногда физические упражнения снимали депрессию. Я отметил, что она не очень охотно делится информацией, предпочитая отвечать на поставленные мной вопросы.
— Вы нашли ее привлекательной? — как бы между прочим поинтересовался Вагнер.
Деннисон смерил его негодующим взглядом.
— Я не могу вспомнить.
Вагнер побарабанил пальцами по монитору.
— В ваших записях ничего не сказано насчет ее внешности?
— Почему бы вам не подойти и не прочитать самому? — брезгливо произнес Деннисон.
Вагнер повиновался, и Деннисон отодвинулся от стола, уступив полицейскому место за компьютером.
Через несколько секунд Вагнер поднял удивленный взгляд на Аллегро, потом перевел его на доктора.
— И это все, что у вас имеется?
— Повторяю: она была очень сдержанна. Мне не удалось выудить больше информации.
— Вы уверены, что часть записей не могла случайно оказаться уничтоженной? — спросил Вагнер.
Мускул дрогнул на щеке Деннисона.
— Если была некая случайность, тогда почему же уцелела остальная часть досье? Мне абсолютно нечего скрывать. Что такое? Вы хотите обвинить меня с сокрытии информации?
— А вы, может, хотите объяснить, почему скрыли тот факт, что лечили первую жертву Ромео? — бесстрастно парировал Вагнер.
— Я не лечил ее. Я видел ее лишь в течение сорокапятиминутного собеседования. И, как уже сказал вам, напрочь забыл о том, что знал эту женщину.
Аллегро, потеряв терпение, подлетел к креслу, в котором сидел Деннисон, и наклонился прямо к лицу доктора.
— Даже тогда, когда увидели ее фотографии, мелькавшие после убийства во всех газетах и на телеэкранах? Неужели вам ничего не напомнило ее имя? Ее лицо? Я имею в виду ее фотоснимки при жизни. Сделанные до того, как этот изувер превратил ее в кровавое месиво. Также, как поступил с остальными. В том числе и с вашей красавицей Мелани. Любовью всей вашей жизни. Женщиной, которая, как вы утверждаете, собиралась вновь стать вашей женой.
Деннисон вскинул руки, словно боксер, собирающийся нанести контрудар.
— Негодяй, — злобно прошипел он. Но его багровое от гнева лицо начинало зеленеть.
— Ну, и каков же будет ваш диагноз, доктор? — взорвался Аллегро.
— Довольно, мальчики, — вмешался Вагнер и встал между ними. — Давайте-ка соблюдать дистанцию.
Аллегро выпрямился. Отошел от кресла доктора. Лицо его было белым как полотно.
Вагнер враждебно посмотрел на Деннисона.
— Не секрет, что все трое здесь присутствующие искренне огорчены смертью доктора Розен. Но вы, доктор Деннисон, можете сейчас помочь нам, если вспомните все, что касается мисс Корбетт. Вам есть что добавить к тому, что вы отметили в своих записях? Может, вы что-то упустили из виду, когда вводили их?
Деннисон рассеянно провел рукой по волосам, пытаясь обрести былую уверенность в себе.
— Нет. Я не могу вспомнить, — спокойно сказал он.
— Вы интересовались ее сексуальной жизнью? — спросил Аллегро.
Деннисон неприязненно посмотрел на него.
— Разве этот вопрос вы не обсуждаете с потенциальным пациентом на предварительном собеседовании? — В голосе Вагнера не было и намека на враждебность.
Деннисон несколько смягчился.
— Кажется, она говорила что-то насчет сексуальных проблем…
— Неужели она не вдавалась в детали? Может, все-таки покопаетесь в памяти, док? Ведь, сами того не сознавая, вы могли бы направить нас по верному следу. — Вагнер говорил в уважительном тоне, спокойно и уверенно. Хорошо отработанный прием следователя.
Деннисон поджал губы, на лице его отразилась напряженная работа мысли.
— В самом деле, сейчас я припоминаю: она говорила, что не очень уютно чувствует себя, когда разговор заходит о сексе. — Психиатр выглядел опечаленным. — Мне следовало бы занести это наблюдение в досье. Пожалуй, в тот раз я был не слишком аккуратен. Может, оттого, что у меня сложилось впечатление, что она больше не придет.
— Почему? — спросил Вагнер.
— Я помню, уже в конце разговора она обмолвилась о том, что ей, вероятно, будет удобнее общаться с женщиной-психиатром. Кажется, я сказал, что мог бы порекомендовать ее такому врачу, если она пожелает. И, помнится, мы договорились о том, что она подумает и даст мне знать. Но она так и не позвонила.
