– Проблемы? У План-Крепен?
– И, не сомневайся, это не только ее проблемы, но и наши тоже. Мари-Анжелин переживает великую любовь своей жизни!..
Адальбер в нескольких словах рассказал, что тревожит тетушку Амели, и поделился своими утренними наблюдениями.
Альдо помрачнел еще больше.
– Почему она мне ничего не сказала? Я имею в виду тетушку! Она что, перестала мне доверять?
Адальбер не мог сдержать усмешку.
– Следующая глава романа! "Ревность"! Только ее нам не хватало! Разумеется, несмотря на твою глупость, она тебе доверяет, но считает, что ты настолько занят погоней за кладом, что нагружать тебя еще и перебоями в сердцебиении План-Крепен немилосердно.
Изумленный Альдо поднял на друга глаза.
– Она влюблена до такой степени?
– К несчастью, да. И что тут скажешь, если у парня миллион достоинств. Он рыцарь без страха и упрека, он ее спас. К тому же природа наделила его не только обаянием, но и сходством с Карлом Смелым. А значит, у него двойной нимб – несчастья и легенды. Устоять было невозможно.
– А он? Ты говорил с ним?
– Попробовал довести до его сведения, что собой представляет План-Крепен. Масштаб ее характера. Она вовсе не старая дева, влюбившаяся в картинку.
– Старая дева? Ну уж нет! Я никогда о ней так не думал... И ты тоже. Она кладезь познаний, у нее мужественная душа воина и благородное сердце. Но если это так, мы сворачиваем все дела. Побудем завтра на празднике и сразу же возвращаемся в Париж. Предупреди тетю Амели, раз уж ты с ней в заговоре, а я съезжу в Понтарлье, повидаюсь с Дюрталем и предупрежу его, что мы уезжаем.
– Побереги силы! Завтра здесь соберется столько народу, что я очень удивлюсь, если к нам не пожалует и Дюрталь собственной персоной.
– Точно! И значит...
– Что значит?
– Скажу тебе откровенно, я очень рад. Передать не могу, как мне не терпится посмотреть, как Лиза и бабушка управляются с моим назойливым тестем и бедняжкой Луизой Тиммерманс.
– Если возьмешь меня с собой, я охотно составлю тебе компанию. Я знаю, что госпоже Тиммерманс ничего не грозит, но все же ее судьба меня беспокоит. Согласись, непросто жить, когда твоя единственная дочь готова на любое безумство ради первого встречного.
– А этот встречный скорее всего преступник. Можешь не сомневаться, что Агата пыталась тебя похитить, чтобы угодить жениху. И вряд ли они намеревались угощать тебя шоколадом. Не скрою, мне бы очень хотелось узнать, что сейчас поделывает мой тесть. Итак, первым делом мы вырываемся из этого осиного гнезда и развеиваем опасные мечты Мари-Анжелин! А затем узнаем, как далеко продвинулся в расследовании Ланглуа!
– Твой рубин при тебе?
– Я с ним не расстаюсь.
– Носишь в носке?
– Нет, – засмеялся Альдо. – Долго его в башмаке не потаскаешь. Он хоть и красивый, но все же камень, сам понимаешь, мешает. Но вот что мне кажется интересным: почему его никто не ищет?
– И куда же ты его спрятал?
Вместо ответа Альдо достал бумажник и показал кожаный мешочек, бережно спрятанный между счетами. Он был такой плоский, что не добавил бумажнику толщины.
Адальбер сердито передернул плечами.
– Лучше бы отослал его Ги Бюто, а тот спрятал бы его в сейфе!
– Ты забыл итальянскую таможню и фашистские фантазии. Да это и не нужно, я решил подарить его Морицу.
– Ну и подари. Пошли в невинной коробочке шоколадных конфет, тем более что Мориц сейчас весь в шоколаде, а швейцарская граница совсем рядом.
– Вот именно, что Мориц в шоколаде, на мой подарок он и не посмотрит. Нет, я просто, без затей, подарю ему этот камешек, раз уж он всеми силами пытается добыть "сводных братьев" своим троим, с которыми он так сроднился!
– Ты раздумал собирать коллекцию?
– Меня волнуют другие камни. Великий бастард Антуан был замечательной личностью, но он никого бы не интересовал, не будь он сводным братом Карла. И суть талисмана была вовсе не в трех рубинах. Вот если бы на горизонте засверкал бриллиант в виде пирамидки! Его бы я никому не отдал! Необычная форма огранки, редкий голубоватый цвет и какая история! Это в самом деле уникальное историческое украшение с неповторимой историей. Но с тех пор, как какой-то солдат подобрал его в грязи в Грансоне, продал за гроши монаху, а тот перепродал за чуть большие гроши купцу, после чего он попал в сундук к Якобу Фуггеру в Аугсбурге, никто его больше не видел.
– Скажи, пожалуйста! И ни одного упоминания?
– Ты что, собрался, как и Мориц, тоже пуститься на поиски?
– Почему бы нет? Ты же говоришь, что лучше всего отдыхается, когда тебя что-то бодрит. И ты прав!
– Иногда я забываю, какой ты болтун, Адальбер! Хватит! Надоело!
Друзья уже направлялись к дому и подошли к нему как раз в тот момент, когда с одной стороны появились рабочие с огромным тентом, собираясь натянуть его над террасой на случай дождя, а с другой – целая толпа женщин с корзинами, которым было велено рассадить цветы вдоль дорожек.
– Не отправиться ли нам с тобой в Понтарлье и не попросить ли госпожу Вердо угостить нас аперитивом, – предложил Адальбер, кинув взгляд на трудолюбивый муравейник. – Узнаем, по крайней мере, что творится в жандармерии.
С тех пор, как они приехали, друзья уже дважды заглядывали к Югетт Вердо выпить стаканчик, и она радушно принимала их, точно так же, как ее муж, капитан. На этот раз они запаслись в лучшем магазине бутылкой шампанского. Но кроме того, что весь Понтарлье готовится к празднеству, на которое вместе с мужем собиралась отправиться и сияющая Югетт, они ничего нового не узнали... Новостью была глубокая меланхолия инспектора Дюрталя, он считал, что теряет здесь время попусту. Лекок с докладом отправился в Париж, надеясь получить новые инструкции от Ланглуа.
– Знаешь, – со вздохом произнес Адальбер на обратной дороге к усадьбе Водре-Шомар, – неважно, сумел или нет Карл спрятать остатки своих сокровищ в этих местах. Разыскивать их все равно не стоит, потому что среди них не найдешь знаменитого бриллианта!
– Не руби сплеча! Ты забываешь, что я антиквар и меня интересует любая историческая драгоценность, но, разумеется, не настолько, чтобы я стал подвергать опасности тетушку Амели, План-Крепен и нашего кузена Юбера. Будем поддерживать дружбу с Лотарем и Клотильдой, а там посмотрим...
С этими словами Альдо достал из нагрудного кармана бумажник и раскрыл его, желая убедится, что рубин по-прежнему на месте.
* * *
Утром в день праздника небо, с вечера внушавшее опасение подозрительными тучками, решило не омрачать торжества. Оно сначала чудесным образом порозовело, а затем засияло от ярких солнечных лучей.
– Погода обещает быть великолепной, – обрадовалась мадемуазель Клотильда. – А вчерашний дождичек чудесно оживил цветы в саду!
