Вот теперь, вполне возможно, что Ярослав подумал – все! Не с кем больше мечами звенеть, не с кем больше Киев делить. Ан нет! Новая напасть пришла на Русь. И называлась она Мстислав Владимирович, князь Тмутараканский. Младший брат киевского князя.
Сам Мстислав был личностью примечательной и знаковой. Из всех многочисленных потомков Святослава именно он больше всех был похож на своего легендарного деда. И удалью молодецкой, и мастерством ратным, и талантом воинским. А главное, Мстиславу совершенно были чужды алчность и жажда власти. До чужого добра князь был не охоч, но за свое мог и глотку перегрызть, благо имел такую возможность. Киевский князь Владимир отправил сына княжить в далекую Тмутаракань, где тот спокойно правил вплоть до смерти отца и начала братоубийственной войны. В междоусобицу Мстислав не лез, лишь наблюдал издалека, как его родственники режут друг друга.
С одной стороны, от Тмутаракани до Киева не близко, по степям бродят орды печенегов, а потому идти на Русь князю было довольно проблематично. С другой стороны, принимать участие в кровавой заварухе Мстислав не собирался. Ибо выступить в качестве третьей силы Тмутаракань не могла, а поддерживать одну из воющих сторон сын Владимира не хотел. Потому сидел в своем уделе и ждал, чем все на Руси-матушке закончится. И когда на киевский престол уселся Ярослав, а Святополк канул в Лету, Мстислав уверовал, что его ждут перемены к лучшему. И то дело – старший брат наложил лапу на уделы всех погибших братьев, и хотя Мстислав пока ни на что не претендует, но справедливость требует, чтобы Ярослав с ним поделился. Ведь тмутараканский князь такой же сын Владимира, как и нынешний князь киевский.
Стал Мстислав ждать, когда брат вспомнит про него и призовет к себе, дабы вознаградить достойным уделом. Но Ярослав считал, что все с таким трудом добытое принадлежит лишь ему и никому более, а потому, игнорируя Мстислава, занялся устройством своих дел. Посчитав, что тому достаточно и Тмутаракани. По сообщению В.Н. Татищева, «Мстислав посылал к Ярославу, прося у него части в прибавок из уделов братних, которыми тот завладел». Киевский князь отмалчивался. Но младший брат не унимался, а продолжал требовать свою долю. Ярослав поморщился и скрепя сердце дал Мстиславу Муром, бывший удел убитого Глеба, «чем Мстислав не желал быть доволен». Но старшему брату было уже наплевать на пожелания младшего, поскольку он считал, что свой долг перед ним исполнил.
В итоге тмутараканский князь понял, что на Руси ему ничего хорошего не светит. И страшно обиделся. Его настроение очень точно охарактеризовал Н.М. Карамзин: «Сей Князь не захотел уже довольствоваться областию Тмутороканскою, которая, будучи отдалена от России, могла казаться ему печальною ссылкою».
По большому счету, Мстислав не требовал ничего сверхъестественного – на Руси значительно сократилось число князей, произошло перераспределение уделов, а ему не досталось ничего! Пусть он и не принимал участие междоусобице, но он и не поддержал Святополка в его борьбе, что при желании можно легко сделать. А Ярослав это не оценил, да и, похоже, не собирается. Что ж, придется ему о себе напомнить по-другому.
Судя по всему, поход на Киев был решен в 1022 году. Мстислав старался учесть все факторы, но главным было то, что в данный момент он мог совершенно беспрепятственно провести свои полки через степь, поскольку печенеги были наголову разгромлены Ярославом. Битва на Альте окончательно сломала хребет степнякам, и они в страхе откочевали от границ Руси. Чем Мстислав и собирался воспользоваться.
Правда, была одна проблема, которая в случае похода на Русь требовала незамедлительного решения. Дело в том, что, будучи передовым форпостом Руси в столь неспокойном регионе, Тмутаракань периодически оказывалась в конфликте с окрестными народами – ясами и касогами. А потому Мстиславу требовалось отбить у них охоту нападать на город, когда он с дружиной уйдет на Русь. Тщательно все взвесив, князь выступил в поход на касогов.
В русских летописях ясами называли аланов, а под касогами подразумевали адыгов, которых Аль-Масуди называет «люди из страны кашаков». О них же упоминал и византийский базилевс Константин Багрянвародный в своем трактате «Об управлении Империей». Вот что в нем говорится: «Выше Зихии лежит страна, именуемая Папагия, выше страны Папагии – страна по названию Касахия, выше Касахии находятся Кавказские горы, а выше этих гор – страна Алания». Касоги – народ храбрый и воинственный, бойцы умелые и свирепые, недаром после Восточного похода Святослава немалое их число пришло в Киев, а потом сражалось под стягом легендарного князя. Все это Мстислав знал, а потому и приготовился к предстоящей войне очень серьезно.
Однако слухи о походе тмутараканской дружины достигли и касогов. Их князь Редедя, человек огромной силы и редкой храбрости, быстро собрал своих воинов и вышел навстречу Мстиславу. Две рати встретились. Редедя решил дело до массового кровопролития не доводить, а предложил Мстиславу встретиться в поединке один на один. Причем решить спор не оружием, а борьбой: «боротися намъ не оружиемъ, но собою» (Никоновская летопись). «Да аще одолееши ты, то возмеши именье мое, и жену мою, и дети мое, и землю мою. Аще ли азъ одолею, то възму твое все» (Лаврентьевская летопись).
Касожский князь был настолько уверен в себе, что и мысли не допускал о возможном поражении. Иначе бы никогда не предложил такой вариант.
С Мстиславом все обстояло иначе. В.Н. Татищев конкретно пишет о том, что князь не сразу принял вызов: «Мстислав, поскольку не был легкомыслен, взял себе на рассуждение до утра и хотел к нему отповедь прислать». Ставки в предстоящем поединке были очень высоки. Мстислав ставил на кон не только Тмутараканское княжество, но и поход на Русь. В случае поражения все бы пошло прахом. Но был и резон принять вызов Редеди. В преддверии войны с Ярославом Мстислав не хотел ослаблять свою дружину лишними потерями. Князь решился: «И хотя ведал, что Редедя силен, но сам весьма понадеялся на умение и силу, так как его с молодости никто побороть не мог» (В. Н. Татищев).
Наутро вновь войско касогов и русская дружина встали друг против друга. Мстислав видел, как из вражеских рядов вышел Редедя и не спеша пошел к месту поединка. Князь сбросил с плеч корзно, снял позолоченный шелом и, стащив кольчугу, двинулся навстречу противнику. Два богатыря сблизились. Высокий и широкоплечий Мстислав казался маленьким по сравнению с касожским великаном, который издалека был похож на скалу. Но князь рассчитывал не столько на свою силу, сколько на опыт и ратное мастерство. Он отметил для себя то, что его соперник подзаплыл жирком и будет не столь подвижен. А раз так, то этим нужно воспользоваться.
В следующий момент поединщики бросились вперед и сжали друг друга в смертельных объятиях.
Русские и касоги наблюдали, как их предводители, сцепившись изо всех сил, пытались повалить один другого на землю. Каблуками сапог они взрыхлили вокруг себя землю, ломали и душили друг друга, но силы были равны. Затем Редедя стал одолевать, казалось, еще чуть-чуть – и он сомнет Мстислава, когда все внезапно закончилось. Никто и глазом моргнуть не успел, как князь неожиданно приподнял супротивника и со всей силы ударил о землю. Касог растянулся во весь свой исполинский рост и не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой, подобно выброшенной на берег рыбе, судорожно хватая ртом воздух. Мстислав несколько секунд стоял над поверженным врагом, а затем придавил ему коленкой грудь и, вытащив из-за голенища сапога нож, вонзил его в сердце Редеди.
