Как я уже говорила, я стала совсем другим человеком.
Каждое утро, просыпаясь рядом с Элиасом, я благодарю судьбу, что я прежняя, неуравновешенная и неуправляемая, все-таки не смогла своими выходками заставить его уйти. Потом, когда я вылезаю из постели и стою перед зеркалом в ванной, глядя на свое отражение, девушка в зеркале не вызывает у меня отвращения. Она мне нравится. Я понимаю ее и не стыжусь.
Я улыбаюсь, заканчиваю чистить зубы и выхожу из ванной. Вот уже три недели, как Элиас отсчитывает дни до какого-то события, о котором отказывается мне говорить. Я впархиваю в кухню и кружусь вокруг Элиаса, демонстрируя ему свое новое летнее платье. Белое, с небольшими лямочками на моих слегка загорелых плечах.
– Как по-твоему, оно не слишком вычурное? – спрашиваю я. – А может, ты находишь его излишне простым?
Элиас сидит в нашей тесной кухне за круглым столиком, где умещаются только двое. Он качает головой и залпом допивает апельсиновый сок.
– По-моему, именно то, что нужно, – говорит он. – И не надо выуживать из меня намеки.
– Выудишь из тебя что-нибудь, – в шутку хнычу я и иду к холодильнику.
– Ладно, Брей. Я уже сказал: тебе удивительно подходит все, что ты надеваешь. Такой ответ устраивает?
– Вполне, – отвечаю я. – Ты поговорил с моим отцом?
– Он звонил, когда ты была в душе. – Элиас кивает и идет мыть тарелку. – Сказал, что твоя мама появится где-то через час после нашего приезда. Не скажу, чтобы мне это понравилось.
– Малыш, дай ему шанс. – Я закатываю глаза и смеюсь. – Честное слово, он будет хорошо себя вести.
– Ой, не знаю, – отвечает Элиас, задумчиво качая головой. – Он всегда так настороженно не меня смотрит. Я до сих пор боюсь: вот открою шкаф, а он там сидит. Проник, когда нас не было дома, и спрятался.
– Он постарается быть вежливым. – Я громко смеюсь и убираю в холодильник картонку с соком. – И потом, мама вернется раньше, чем у него начнут сдавать тормоза.
– На всякий случай сообщаю, что это платье великолепно подходит для нашего визита. – Элиас обнимает меня за талию.
– Ты правду говоришь? Или чтобы я отстала?
Он кивает и целует меня в лоб.
– Нам пора, – говорю я, беря с комода сумочку. – Самолет через час.
Быстро выпиваю сок и оставляю немытый стакан на столе.
Мы летим в Атенс. В аэропорту нас встречает Райен и везет в родительский дом. Отец сидит в гостиной и смотрит повтор старого ситкома «Ваше здоровье!». Он изо всех сил старается держаться непринужденно.
Подхожу к его любимому креслу. Он встает.
– Привет, папа, – говорю я, крепко обнимая его.
Он целует меня в макушку и гладит по спине.
– Рад тебя видеть, – говорит он и тоже обнимает меня.
Я до сих пор неловко себя чувствую, когда он таким образом проявляет отцовскую доброту, но я бы не согласилась променять ее на его прежнюю угрюмость.
Райен сразу идет на кухню. Когда мы ехали сюда, мама позвонила ей и сказала, что испекла чизкейк и часть приберегла для нас. Зная слабость нашего отца к чизкейкам, Райен опасается, как бы он не умял все без остатка.
– Привет, Элиас, – говорит отец и дружелюбно кивает. – Рад тебя видеть.
Я улыбаюсь. У них налаживаются нормальные отношения. А то ведь раньше, когда мы их навещали, я сразу чувствовала напряженность. Постепенно мужчины сумели преодолеть взаимное недовольство и поняли, что им нечего делить.
Они перебрасываются еще несколькими словами, после чего отец подходит к Элиасу, протягивает руки и спрашивает:
– А как поживает мой любимый внучек?
Он снова улыбается, широко и неуклюже. Теперь его улыбка предназначена для нашего малыша, сидящего у Элиаса на руках. Отец никогда не умел обращаться с маленькими детьми.
Нашему Элайдже через несколько дней исполнится годик. От нас с Элиасом ему достались синие глаза. Темные волосы – от меня. Увидев протянутые руки деда, малыш испуганно морщится и утыкается Элиасу в грудь.
Мой отец опускает руки. Он тоже морщится. Мне смешно, поскольку я не знаю, кто испугался больше: то ли внук деда, то ли дед внука.
– Не любит он меня, – вздыхает отец, теребя браслет своих старых массивных серебряных часов. – Посмотрим, как он бабушку встретит. Вы же не особо торопитесь?
– Пап, не придумывай того, чего нет. – Я беру Элайджу на руки. – Так себя ведут все дети в его возрасте. Он просто к тебе не привык. Видит тебя раз в месяц.
Передаю малыша отцу.
Отец бережно поддерживает внука под попку, обтянутую голубыми джинсами фирмы «Ошкош-Бигош», и заметно нервничает.
Элиас смотрит на меня. Он тоже нервничает, но улыбается.
Едва только мой отец решает, что все в порядке, Элайджа поднимает громкий рев и тянет ручонки ко мне.
Отец безропотно передает малыша.
В гостиную является Райен с тарелочкой, на которой лежит кусок ватрушки.
– Пап, а Элайджа теперь уже ходит. Как ты думаешь, не убежит он от тебя? – поддразнивает она отца и смотрит на нас, крепясь, чтоб не расхохотаться.
Передаю Элайджу Элиасу, а сама открываю сумку с подгузниками и подробно объясняю отцу, как продержаться до возвращения мамы.
Я знаю: отец справится. И Элиас больше делает вид, чем всерьез боится оставить внука с дедом. Мама мне говорила, что наедине с малышом отец ведет себя гораздо увереннее. Тогда никто над ним не посмеивается и не поддразнивает неумением вовремя сменить подгузник.
Через несколько минут мы прощаемся с отцом и нашим крошкой. Райен снова везет нас в аэропорт. У нас уже заказаны билеты на обратный рейс до Саванны. Я взволнована и, честно говоря, нервничаю. Должно быть, сюрприз, обещанный мне Элиасом, какого-то особого свойства, если он целых три недели мучил меня ожиданиями. Это он сам позвонил моим родителям и попросил разрешения на выходные оставить им Элайджу. Мы с Элиасом не очень-то любим оставлять сына в других домах, пусть и у родных. Но в некоторых случаях это бывает необходимо. Наверное, сейчас как раз такой случай.
– Я уже скучаю по нашему малышу, – признаётся Элиас, когда мы летим в Саванну.
– Скажи, а ты действительно беспокоился?
– Разве что за твоего отца. – Элиас усмехается и качает головой.
Я тоже смеюсь.
На пару минут мы замолкаем, упираясь глазами в кресла впереди нас.
– Элиас, – тихо говорю я, поворачиваясь к нему.
– Да, дорогая.
– Помнишь тот вечер в доме родителей Джен? Мы тогда говорили, хотелось бы нам вернуться в прошлое или нет, если бы представилась такая возможность.
– Конечно помню.
Он берет мою руку и переплетает наши пальцы.
