Канцлер: Солнечная энергия, технические масштабы, размах… появится, если появится вообще, еще позже. Она сделает нас зависимыми от импорта энергии из ареалов с высоким уровнем солнечного облучения (например, Сахары). С учетом удерживаемой французами линии это не так уж страшно. Но что мы скажем по поводу Ливии?
Референт: Сахара не относится к французским территориям…
Канцлер: Верно. Тогда придется заниматься инвестициями в самые враждебные территории…
Референт: Это не столько враждебная территория, сколько труднодоступная местность…
Канцлер: Высадка войск здесь еще менее возможна, чем на юго-восточном побережье Аравии…
Референт: Вообще уже не разделяется большинством…
Канцлер: Что не разделяется?
Референт: Мнение, что первый удар придется с юго-востока, тогда как второй фланговый охват пройдет через Дамаск, который находится в Сирии.
Канцлер: Разумеется, я знаю. Это там.
Референт: АА просил с осторожностью отнестись к Сирии, склонной к нервным реакциям. Между прочим, проблема минерального сырья, похоже, уже не стоит так остро.
Канцлер: Что вы все о минеральном сырье, говорите просто нефть.
Референт: Нефть! Поскольку все бросились по примеру арабов искать нефть, то были обнаружены такие нефтяные запасы за пределами арабского мира, что вопрос оказался снятым с повестки дня…
Канцлер: Когда?
Референт: Наверное, года два назад…
Канцлер: Почему же я узнаю об этом только сейчас?
Референт: У вас не было времени это прочитать.
Канцлер: Хороши, нечего сказать. Это может послужить толчком к третьей мировой войне.
Референт: Дело в том, что эта проблема в тот момент не была так актуальна, потому что были вопросы позабористей…
Канцлер: Попрошу выражаться поэлегантнее.
Референт: Прибыли корреспонденты «Нойе цюрхер цайтунг», «Ле монд», «Нью Йорк таймс», «Манчестер гардиан», «Ди Цайт».
Канцлер: Импорт энергии, из-за которого мы вновь окажемся зависимыми от Ливии, вещь совершенно недопустимая…
Референт: Но есть и другие страны, где много солнца и пустынь.
Канцлер: И будет еще больше. В силу трагических обстоятельств…
Референт: Большое дело — энергия термоядерного синтеза. Правда, ее недостаток в том, что ее никто не понимает.
Канцлер: Преимущество…
Референт: Вам пора.
Канцлер: Ну что ж, в целом я готов.
Референт: Вот, возьмите папку.
Канцлер: Минутку…
Референт: Возьмите, пожалуйста.
Канцлер: Без папки я чувствую себя словно голым.
Референт: Вам надо поторопиться.
Канцлер: Вот только допью…
Референт: Без вас они не могут начать.
Канцлер (отхлебывая из чашки чай): А вы уверены, что удар через Дамаск никак невозможен?
Референт: Четыре года назад это было бы еще возможно.
Канцлер: Для меня словно вчера.
Референт: Время летит.
Канцлер: Да. Даже чаю как следует попить не дадут.
Референт: Это потому, что он стоял на подогревателе.
Канцлер: Могли бы его и снять.
Референт: Мы опаздываем уже на шесть минут.
Канцлер: Зато я на удивление хорошо подготовлен и могу отдохнуть во время речи.
Референт: Желаю вам удачи, господин федеральный канцлер.
Канцлер: Пока!
Источник богов
Проект фильма об Акаше с Андреем Тарковским
В Берлине, в комнате, примыкающей к кухне, сидел (вернее, был усажен опекавшими его друзьями) Андрей Тарковский. Один из немногих великих среди кинорежиссеров мира, изгнанный из советского Союза кинематографистов, в Голливуде неизвестный.
Присланный за мной человек проводил меня до места, где скрывался Тарковский. Через третьих лиц мы дали знать друг другу о намерении создать фильм по книге Рудольфа Штайнера «Хроники Акаши». Тарковский слышал о коллективно созданных фильмах «Германия осенью», «Кандидат», «Война и мир». Он был готов к сотрудничеству.
Нужно было уладить одно расхождение во мнениях. Я исходил из того, что фильм должен создаваться без поддержки, то есть без помощи каких-либо властей. Поэтому условия съемки должны были быть самыми простыми, чтобы избежать особых затрат. Все, что предполагалось, включая отсылки к эзотерическим учениям Елены Блаватской, которые я собирался использовать как фон для изложения идей самого Штайнера, в самой малой мере составляло «переводимые на язык кино картины». Андрей Тарковский, напротив, полагал, что съемки должны проходить в каком-либо выдающемся месте, например на пересечении путей между Гималаями и Каракорумом, то есть в Тибете. Там есть хреоды, начал он разговор, как только меня усадили и угостили чаем. Это «необходимые пути». Только в таких местах, а место — это всегда сумма движений, которые там могут состояться, только в таких местах нас и может ждать успех в съемках фильма, более того — даже только в планировании съемок. Без подходящего места нам и придумать ничего не удастся.
В компании русских, его обхаживавших, царила некая напускная таинственность. Я не был уверен, что его высказывания, переведенные этим окружением на немецкий, в особенности что касается практической стороны, и есть его последнее слово. Это он настоял на разговоре. Ему следовало каким-то образом учитывать особенности моего образа мысли[66].
В Южной Италии, неподалеку от Неаполя, заговорил Тарковский после того, как я получил вторую чашку чая и два блина, есть источник, известный уже с античных времен (его упоминает Овидий), Тарковский видел его сам. Добраться до него сложно, потому что источник расположен под построенной позднее христианской часовней. Саму же капеллу можно разыскать, если найти имение одного благородного семейства, в подвале этой загородной виллы обнаружить проход к еще более глубокому подвалу, где и надо долбить землю. Поскольку все расположено на склоне холма, туда пробивается дневной свет, и так можно раскрыть подход к источнику. Как только я вошел, произнес Тарковский, я почувствовал, что ход к одному из тех источников проходит совсем не глубоко, прямо под поверхностью, а эти источники связаны с подземным миром. Вот об этом ощущении, полагал он, и должен быть весь фильм.
