Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 109
Оператор — это процессор мозга, который вместо обработки входящей информации от одного органа чувств (например, зрение, осязание или слух) обрабатывает более абстрактную информацию. Один оператор обрабатывает информацию о пространственных отношениях, другой — о движении, а третий — о формах. Пространственные отношения, движение и формы — это информация, поступает от разных органов чувств. Мы способны одновременно ощущать и видеть пространственные различия — например, насколько широка рука человека, — так же, как мы можем ощущать и видеть движение и формы. Некоторые операторы могут хорошо справляться только с одним чувством (например, оператор цвета), однако операторы пространственных отношений, движения и формы обрабатывают сигналы нескольких чувств.
Выбор оператора происходит на конкурентной основе. Идея операторов использует теорию выбора нейронных групп, разработанную в 1987 году лауреатом Нобелевской премии Джералдом Эдельманом, который предположил, что при любом виде активности мозга происходит выбор группы нейронов, наиболее подходящей для решения определенной задачи. Эта почти дарвинистская конкуренция (нейронный дарвинизм, по выражению Джералда Эдельмана) постоянно разворачивается между операторами для определения того, кто из них может провести наиболее эффективную обработку сигналов от конкретного органа чувств и в конкретных обстоятельствах.
Данная теория перекидывает изящный мостик между сторонниками жесткой специализации отделов мозга и специалистами по нейропластичности, делающими упор на способность мозга к самореструктуризации.
Это означает, что люди, осваивающие новый навык, могут задействовать операторов, связанных с другими видами деятельности, значительно повышая их возможности при обработке информации, при условии, что им удастся создать барьер между нужным им оператором и его обычной функцией.
Человек, столкнувшийся с крайне сложной задачей на прослушивание, например запоминание поэмы Гомера «Илиада», может завязать себе глаза, дабы привлечь к этой работе операторов, обычно связанных со зрением (поскольку многочисленные операторы в зрительной коре могут обрабатывать и звук). Во времена Гомера длинные поэмы сочинялись и передавались от поколения к поколению в устной форме. (Как известно, Гомер сам был слепым.) Заучивание наизусть играло важную роль в дописьменных культурах; таким образом, неграмотность могла подталкивать мозг людей к привлечению большего числа операторов для выполнения слуховых задач. Тем не менее подобные «подвиги» словесной памяти возможны и в культурах, обладающих письменностью, при наличии достаточной мотивации. Веками йеменские евреи заставляли своих детей запоминать всю Тору, а в современном Иране дети заучивают наизусть Коран.
* * *
Теперь мы видим, что мысленное представление какого-либо действия предполагает использование тех же самых двигательных и сенсорных программ, которые участвуют в его совершении. Долгое время наше отношение к жизни, связанной с воображением, было окрашено чем-то вроде священного трепета: мы считали ее чем-то чисто духовным, эфирным — отрезанным от материального. Теперь мы уже не можем сказать с уверенностью, где проходит тонкая линия, разделяющая материальное и нематериальное.
Образы нашего нематериального сознания оставляют материальные следы. Двигательные намерения и воображаемые действия меняют физическое состояние нейронов мозга на микроуровне. Каждый раз, когда вы представляете, как прикасаетесь пальцами к клавишам пианино, вы что-то меняете в своем живом мозге…[111]
Глава 9
Расставание с прошлым
Психоанализ как метод нейропластической терапии Господин А. страдал повторяющимися депрессиями более 40 лет и постоянно сталкивался с проблемами в отношениях с женщинами. Когда он обратился ко мне за помощью, ему было около 60 лети он недавно вышел на пенсию.
Это было в начале 1990-х годов, и в то время немногие психиатры имели представление о пластичности мозга. Считалось, что люди, приближающиеся к шестидесятилетию, «слишком привязаны к своим привычкам», чтобы извлечь пользу из лечения, ориентированного не только на избавление от симптомов заболевания, но и на изменение устоявшихся черт их характера.
Господин А. всегда держался официально и подчеркнуто вежливо. Это был умный и тонкий человек, он говорил отрывисто и сдержанно спокойным, ровным голосом. Но когда он рассказывал о своих чувствах, он как будто отдалялся от вас.
Помимо глубокой депрессии, которая проходила под действием антидепрессантов только отчасти, А. страдал от другого странного настроения. У него нередко возникало — как казалось, без каких-либо на то причин — таинственное ощущение полного бессилия или паралича, сопровождавшееся чувством оцепенения и бесцельности жизни. Кроме того, А. сообщал о том, что слишком много пьет.
Особое беспокойство у него вызывали отношения с женщинами. Как только у него возникала какая-либо романтическая связь, А. начинал уклоняться от общения, чувствуя, что «где-то еще есть лучшая женщина, от которой я отказываюсь». Несколько раз он изменял жене, из-за чего его брак распался, о чем А. очень сожалел. Хуже всего то, что он не мог объяснить, почему был неверен жене, ведь он очень ее уважал. Он много раз пытался вернуть ее, но она отказывалась.
А. имел неясное представление о том, что такое любовь, никогда не испытывал ревности или собственнического инстинкта, и всегда чувствовал, что женщины хотят «владеть» им. Он избегал как привязанности к женщинам, так и конфликтов с ними. А. был привязан к своим детям, но это отношение определялось скорее чувством долга, чем счастливой любовью. И это причиняло ему боль, потому что дети души в нем не чаяли и были с ним очень ласковы.
История господина Л.
Когда господину А. было два года и два месяца, его мать умерла при родах его младшей сестры. Он не считал, что ее смерть оказала на него серьезное влияние. У него было семь братьев и сестер, и теперь единственным кормильцем в семье остался отец. Отец был фермером. На отдаленной ферме, где жили дети с отцом, не было ни электричества, ни водопровода. То были времена Великой депрессии, Через год после смерти матери у маленького А. обнаружили заболевание желудочно-кишечного тракта, требовавшее постоянного внимания. Когда Л. было четыре года, отец, который больше не мог заботиться о нем и его братьях и сестрах, отправил мальчика к бездетной тете, жившей с мужем в тысяче миль от его родного дома.
Таким образом за два года все изменилось в жизни А.: он потерял мать, отца, братьев и сестер, здоровье, дом и все знакомое физическое окружение — все, что его заботило и к чему он был привязан. А поскольку он вырос среди людей, привыкших переносить тяготы жизни и сохранять при этом «присутствие духа», ни его отец, ни приемные родители практически никогда не разговаривали с ним о его переживаниях.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 109
