Представив, как она будет скрывать от мужа свою беременность, Линн рассмеялась, но в этом смехе сквозили истерические нотки. Она вскочила с дивана, с трудом сдерживая слезы, заставляя себя не терять самообладания, не впадать в панику.
Она знала, что ей нужно сделать, и она должна сделать это немедленно. Без всяких колебаний и сомнений. Она должна сделать это ради детей. Уехать сейчас же, не дожидаясь, пока вернется Клифф, который по ее лицу мгновенно поймет, что на их головы обрушилась новая напасть.
Когда дети проснулись, Линн была уже готова.
— Куда мы едем, мамочка? — первым делом спросила Аманда.
— Навестим Лу, детка. Ты хочешь?
— Папа поедет?
— Нет, милая. Папа не поедет.
— Деда?
— Дедушка тоже не поедет. Ты разве забыла, что дедушка уехал к себе домой?
— Мы поедем в гости к дедушке?
У Линн сжалось сердце. Скольким людям эта новость причинит боль? Ее детям, которые лишатся отца. Клиффу, который разуверится во всем, во что только-только научился верить. Только ей он так и не научился верить, с горечью думала Линн. Если бы он верил ей, она сейчас не спасалась бы бегством. Она даже не успела подумать о том, каким ударом это окажется для нее самой. Но она должна — Линн снова с нежностью погладила себя по животу — пройти через все испытания.
— Посмотрим, — ответила она.
Хотелось бы ей знать, как Клифф объяснит Винсенту, что произошло. Если он, конечно, намерен что-либо объяснять. Их молчаливое соглашение, заключенное той ночью в миссии, оставалось в силе. Винсент по-прежнему уверен, что в детях Линн течет его кровь.
— Не забудь своего малыша, — сказала она, протягивая Аманде старую тряпичную куклу.
Майкл уже ждал их в машине. Линн села за руль и не оглядываясь покатила прочь.
Клифф стоял, сжимая в руке записку Линн, бездумно наблюдая, как она дрожит. Лист бумаги бледно-зеленого цвета. Он даже улыбнулся блаженной, отстраненной улыбкой, вспомнив, как дрожат весной листья осины. Но при чем здесь этот лист бумаги? Ах да. Он попытался сосредоточиться... Впрочем, к чему? Он уже прочел записку. Теперь ему необходимо понять, что все это значит. Не могла же она вот так взять и бросить его. Забрать с собой детей и уехать. Это какая-то игра, сейчас все они выпрыгнут откуда-нибудь и крикнут ему: «Сюрприз!»
Зная, что ведет себя глупо, Клифф все же заглянул за спинку дивана, словно надеясь увидеть их там, давящихся от хохота и поджидающих удобного момента, чтобы наброситься на него с криками: «Бу-у!»
Их нигде не было. Издав сдавленный стон, Клифф опустился на диван и сокрушенно уткнулся лицом в ладони.
Нет! Он не позволит! Это его семья! Как она могла так поступить с ним!
Его подмывало броситься к машине и пуститься в погоню, но он подавил это желание. Есть в записке, которую оставила ему Линн, нечто такое, о чем он должен подумать. Если он докопается до сути, то, возможно, поймет, где совершил ошибку и что заставило Линн пойти на такой отчаянный шаг. Положив лист на колено и разгладив его ладонью, он прочитал еще раз.
«В тот день, когда ты поехал за мной, я была права, сказав, что нам следует пожить отдельно, пока мы не разберемся в наших отношениях. Помнишь, я говорила, что впереди нас еще, возможно, поджидают подводные камни?
Это случилось, Клифф. Мы наткнулись на подводный камень, и теперь под угрозой само наше будущее. Все кончено. Я вернулась к себе, но я свяжусь с тобой. Пожалуйста, не приезжай...»
Дальше читать он не стал. Самое важное заключается в этих первых строках. Подводный камень. Какой подводный камень?
Да о чем она? Что имеет в виду? Горючие слезы щипали глаза, но он не мог позволить себе расклеиться. Сейчас не время. И все же что она имеет в виду?
Хорошо. Что может означать пресловутый «подводный камень»? Майкл? Или, вернее, не столько сам Майкл, сколько его отец.
Боже! Клифф даже подпрыгнул, настолько неожиданной и страшной была эта мысль. Неужели Линн снова встретилась с отцом Майкла?
Нет, он поспешил отмахнуться от этой мысли как от назойливой мухи. Не могла она ни с кем встретиться, поскольку все время проводила либо с ним, либо с детьми, либо с Винсентом.
Нет, этого быть не могло. Линн никогда не обманывала его. Честность у нее в крови.
Снова и снова задавал он себе одни и те же вопросы и снова и снова приходил к одному и тому же выводу: Линн неспособна на обман. Вот только если дело именно в этом — а дело именно в этом, — значит, в его рассуждения вкралась ошибка. Что-то, что он воспринимает как данность, как само собой разумеющееся, таковым не является.
Линн не стала вставать с дивана-качалки, увидев приближающуюся фигуру Клиффа. Что-то подсказывало ей, что он приедет, хоть она и написала ему, чтобы он не смел этого делать. От одной мысли, что ей придется рассказать ему о своей беременности, внутри у нее все переворачивалось, но она презирала себя за то, что так трусливо сбежала. Разумеется, он имеет право знать правду.
Даже если снова не поверит ей.
Клифф устало опустился на диванчик, откинулся на спинку, вытянул ноги и закинул руки за голову. Украдкой взглянув на нее, он небрежным тоном спросил:
— Так, значит, все кончено?
— Да, — едва слышно прошептала Линн.
— Ладно, — как ни в чем не бывало промолвил Клифф. — Как скажешь. Только вот что мы решим насчет опекунства?
Линн вздрогнула и вполоборота повернулась к нему.
— Что ты имеешь в виду? Нам нечего решать. Это мои дети!
Клифф опустил руки и подался вперед.
— Не совсем, Линн, — сказал он. — Не совсем твои. Двое из них мои. И я буду через суд добиваться опекунства. Уверен, если Винсент узнает, он будет на моей стороне. Мы, Салазары, дорожим кровными узами. Разумеется, я предпочел бы, чтобы со мной остались все трое и ты в придачу и без всякого суда, но, уж если до этого дойдет, я готов.
Линн вперила в него изумленный взгляд.
— Все трое?..— пролепетала она.
— Ну да. Аманда, Майкл и кто там еще притаился вот здесь. — С этими словами он протянул руку и погладил ее по животу. Затем раскрыл объятия, и она прильнула к нему, а он целовал ее мокрое от слез лицо. Наконец он отпрянул от нее. — Любимая, я не буду спрашивать у тебя, почему ты ничего мне не сказала. Я догадываюсь почему. Может быть, ты будешь ко мне снисходительна, если я скажу, что виноват перед тобой? Прости меня за все, что тебе пришлось вынести. Теперь я вижу, что заблуждался. Сегодня меня вдруг словно осенило: беременность — это единственное обстоятельство, которое могло заставить тебя убежать из дому. И только после этого я понял, что не может быть никаких сомнений относительно того, кто является отцом ребенка.
Линн вопросительно посмотрела на него.
