– Мы с Эдвардом муж и жена только на бумаге. Мы до сих пор… не были вместе.
– Ты хочешь сказать, что между вами не было физической близости?
Виктория кивнула.
– Это моя вина, Доротея. Я очень его люблю, но он не любит меня.
– Но, моя дорогая, Эдвард любит тебя. Как ты можешь сомневаться в этом? Разве он тебе об этом не говорил?
– Ты так думаешь только потому, что вы с Каллэмом любите друг друга без памяти и считаете, что и все супруги должны испытывать такие же чувства. – Виктория грустно улыбнулась. – Но у нас, уверяю тебя, все по-другому. Эдвард не любил меня, когда предложил стать его женой. Он и теперь меня не любит. Более того, теперь он хочет избавиться от меня.
– Но, Виктория!.. – Доротея схватила ее за плечи. – Ты ошибаешься. Я видела, с какой нескрываемой любовью Эдвард на тебя смотрит. Только слепой этого не заметит. Как ты можешь сомневаться?..
– О, Доротея, если бы он действительно меня любил… Но боюсь, ты видишь то, что хочешь видеть.
– Вот что, моя дорогая… – проговорила Доротея после некоторого колебания. – Посиди здесь и подожди немного. Я хочу тебе кое-что показать.
Оставив ее, Доротея быстро направилась к дому. Глядя вслед подруге, Виктория тяжко вздыхала. Поделившись с этой доброй женщиной, она еще острее ощутила безвыходность своего положения. Какое-то время она сдерживалась, но в конце концов не выдержала и тихонько заплакала.
Доротея вскоре вернулась и протянула Виктории письмо.
– Вот, прочитай. Надеюсь, оно развеет твои сомнения.
Взглянув на конверт, Виктория тотчас же узнала почерк Эдварда. Развернув письмо, она прочитала:
«Дорогие Каллэм и Доротея, простите, что так долго собирался вам написать. Я был занят, но часто о вас думал. У меня новости, которые должны вас обрадовать. Я женился и теперь чувствую себя самым счастливым человеком на свете.
Ее зовут Виктория Ли. Она красивая и очаровательная. Я никогда не думал, что смогу полюбить кого-нибудь так сильно, как люблю ее. Каллэм, ты, вероятно, теперь надо мной смеешься. Да, я наконец-то покончил с холостяцкой жизнью. Но когда ты увидишь Викторию, поймешь почему. Все остальные женщины бледнеют по сравнению с моей любимой. Она добрая, нежная и невыразимо прелестная.
Доротея, ты веришь в любовь с первого взгляда? Я не верил, пока не встретил Викторию. Стоило мне ее увидеть – я тотчас понял: она и есть моя единственная женщина. Я мог бы расхваливать ее день и ночь напролет, но вы не поверите, поэтому я решил привезти ее к вам, чтобы вы воочию убедились в справедливости моих слов.
Я был бы вам весьма благодарен, если бы вы позволили нам пожить у вас в коттедже во время нашего медового месяца. Пока я еще не знаю, когда корабль достигнет берегов Ямайки, но вы могли бы и сами навести справки.
Доротея, ты как-то обмолвилась, что я непременно найду свою половину. Так вот, счастлив сказать тебе, что ты оказалась права. Я уверен: как только ты познакомишься с моей любимой, будешь очарована ею.
До встречи.
Остаюсь искренне вашим,
Эдвард».
Прочитав письмо, Виктория прижала его к груди. Теперь по щекам ее струились слезы радости.
– О, Доротея, он действительно меня любит.
Доротея обняла подругу.
– Да, Виктория, он очень тебя любит. Я знаю о твоих злоключениях в Джорджии – мне рассказал Каллэм. А знаешь ли ты, что Эдвард остался бы с тобой на Ямайке, если бы с тебя не сняли обвинение? Он даже намеревался пожертвовать своим ранчо. Догадываешься ли ты, почему он привез тебя на Ямайку? Чтобы оградить от возможных неприятностей, вот почему.
– Нет, Доротея, я этого не знала. – Глаза Виктории сияли. – Но он мог бы сказать мне об этом…
– Эдвард очень гордый человек, Виктория. К тому же он не хотел тебя волновать.
– Но почему он не сказал мне, что любит меня?
– А почему ты не призналась ему в своих чувствах?
Виктория вскочила на ноги.
– Теперь все изменится. Ведь он любит меня, а я люблю его.
– Как жаль, что вы с Эдвардом потеряли столько времени понапрасну, – с улыбкой заметила Доротея.
– О, я обращалась с ним ужасно, – прошептала Виктория. – Не понимаю, как он терпел меня. Он самый замечательный на свете… Нежный и терпеливый. Я так его люблю.
Виктория плакала от счастья и даже не пыталась остановить поток слез.
– Но ты еще можешь все исправить, дорогая.
– Да. Непременно. Я должна немедленно идти к нему. – Виктория поцеловала подругу. – Спасибо тебе, ты вернула мне любовь.
– Она всегда была с тобой. – Доротея снова улыбнулась. – Нужно было только сделать один шаг.
Глава 24
Оставшуюся часть дня Виктория готовилась к приезду Эдварда. Она приняла ванну и вымыла голову, после чего вышла в сад, чтобы высушить волосы. Ее сердце пело: «Он меня любит, он меня любит…» На ее губах блуждала счастливая улыбка. Как же ей хотелось побыстрее с ним помириться! Он проявил невиданное терпение, а она вела себя как капризный ребенок.
Время тянулось невыносимо долго. Уже начало темнеть, а Эдвард все не возвращался. Виктория в томлении мерила шагами комнату. Почему же он не едет? Она села на кушетку и попыталась отвлечься чтением, однако никак не могла сосредоточиться и постоянно ловила себя на том, что перечитывает одну и ту же строчку. В конце концов Виктория отложила книгу. «Почему же он не едет?» – спрашивала она себя снова и снова.
Но вот наконец скрипнула дверь, в комнату вошел Эдвард, высокий и необыкновенно красивый. Его волосы были взлохмачены, и он выглядел очень усталым.
Сердце Виктории бешено колотилось, но она, стараясь не выдать своих чувств, с невозмутимым видом проговорила:
– Ты поздно, Эдвард.
– Прошу меня извинить. Мы с Каллэмом поужинали в городе. Ты же не ждала меня к ужину, правда?
– Нет. Не желаешь ли чего-нибудь выпить?
– Не сейчас. Я хочу сначала принять ванну, а затем, если хочешь, можешь приготовить мне что-нибудь прохладительное. Если ты не устала, мы потом сможем заняться испанским.
– Я не устала, – ответила она с улыбкой.
Виктория никак не решалась открыться Эдварду и дожидалась подходящего момента.
Какое-то время они занимались испанским. Наконец Эдвард не выдержал и, поднявшись с кушетки, заявил:
– Все, с меня хватит. Ведь в Джорджии испанский тебе не понадобится, не так ли?
– Эдвард, сядь, пожалуйста. Я должна сказать тебе нечто очень важное.
Он нахмурился. Ужасный момент, которого он так боялся, настал. Она, вероятно, собиралась просить его вернуть ей свободу.
