– Я позабочусь о нем.
– Спасибо, Эдвард.
Он сделал шаг в ее сторону.
– Виктория, а ты не хочешь поцеловать мужа на прощание? Ведь ты не посчитала нужным сделать это, когда бросила меня.
Она взглянула ему в глаза. Ей вспомнились дни их близости, когда он держал ее в объятиях и говорил о своей любви.
– Думаю, теперь это лишнее, Эдвард.
– Вероятно, ты права. В таком случае прощай, Виктория.
Он вежливо поклонился и вышел из комнаты.
На следующее утро сундук с вещами Фарради погрузили в коляску. Лара уселась на сиденье рядом с Моссом и взяла на руки малыша. Эдвард сел в седло и осмотрелся. Он надеялся, что Виктория передумает и поедет их провожать, но она не появилась и он догадывался почему. Она боялась потерять самообладание в его присутствии.
Бекки стояла на крыльце и махала маленькому Фарради рукой. По ее щекам текли слезы. К Эдварду приблизился Бодайн.
– Береги мальчика.
– Не волнуйся. Скажи Виктории…
– Что сказать Виктории?
– Скажи ей, что я желаю ей всего хорошего.
Коляска тронулась, и Эдвард поскакал за ней. Бодайн смотрел ему вслед, однако не спешил уходить. Он напряженно ждал. Услышав приближающийся цокот копыт, великан улыбнулся.
Эдвард спешился и вопросительно посмотрел на Бодайна.
– Она у реки, Эдвард.
Молодой человек обогнул дом и побежал по тропинке, ведущей к реке. Бодайн же поднял глаза к небу и вознес благодарственную молитву.
Виктория рыдала, уткнувшись лицом в траву; она уже не могла сдерживать слезы. Услышав шаги, она, не поднимая головы, пробормотала:
– Можешь ничего не говорить, Бодайн. Я знаю, они уехали. – Виктория всхлипнула. – Но как же мне жить с такой раной? Вы с Полом были правы, говоря мне, что наступит день, когда я снова начну чувствовать. Я безумно люблю Эдварда. Возможно, когда-нибудь я обрету покой, но сейчас… Бодайн, пожалуйста, уходи. Мне нужно побыть одной. Даже ты не можешь мне сейчас помочь.
Она вдруг почувствовала, как ее подхватили сильные руки.
– О, Виктория, любовь моя. – Эдвард прижал ее к груди. – Я думал, что смогу тебя покинуть, но, как видишь, не смог.
Она подняла голову и увидела затуманенный слезами взор. Глаза мужа светились невыразимой любовью. Она обвила руками его шею.
– О, Эдвард, прости мне все, что я сделала с нами. Я очень люблю тебя.
Он впился губами в ее губы и с такой силой прижал к себе, что Виктория едва не задохнулась. Она почувствовала, как по телу ее прокатилась горячая волна, и еще крепче прижалась к мужу. Его руки ласкали ее, возрождали к жизни. Наконец он поднял голову и прошептал:
– Любимая, где мы можем побыть с тобой наедине?
Виктория осторожно высвободилась из его объятий и спросила:
– Значит, ты меня простишь, Эдвард?
Он снова поцеловал ее.
– Прошлое, Виктория, больше не имеет значения. Мы не станем его ворошить.
Она смотрела на него как зачарованная. По щеке Эдварда скатилась слеза.
– Любимая, обещай, что больше никогда меня не бросишь. Я прошел через все муки ада.
Она взяла его лицо в ладони и прошептала:
– Я буду всегда рядом с тобой, Эдвард.
– И ты вернешься со мной в Техас?
– Да, любимый, вернусь.
Какое-то время они молча смотрели друг на друга. Наконец Виктория проговорила:
– Ты очень похудел, Эдвард.
– А ты стала еще прекрасней. – Он сунул руку в карман и вытащил кольцо. Надев его ей на палец, сказал: – Никогда не снимай его, жена.
Она убрала с его лба черную прядь.
– Я буду носить его до конца своих дней.
Обнявшись, они направились в сторону дома. Им нестерпимо хотелось побыть наедине.
Она лежала, положив голову на плечо мужа. Легкий ветерок теребил занавески на окнах спальни. Чуть приподнявшись, Виктория заглянула в глубину его глаз, и тотчас же губы их слились в поцелуе. Их страсть была неутолима, и пламя желания вспыхивало снова и снова.
Бодайн внимательно следил за погрузкой портрета Мэри Элизабет; для его перевозки в Техас сколотили специальный ящик. Эдвард сказал, что собирается повесить портрет рядом с портретом своей матери.
Тут послышался цокот копыт, и вскоре на дорожке, ведущей к дому, появился Пол. Поравнявшись с повозкой, он спросил:
– Тори уезжает сегодня, Бодайн?
– Нет, утром.
– Скажи ей, что я желаю ей счастья.
– Почему бы тебе не сказать это самому?
Пол устремил взгляд в пространство.
– Не могу. Я уезжаю в Атланту. Ты меня понимаешь? Я останусь там надолго.
– Удачи тебе, Пол. – Бодайн пожал молодому человеку руку. – Ты ведь всегда знал, что она любит Эдварда.
– Да, но я надеялся… Впрочем, не будем об этом. Пусть прошлое остается в прошлом.
– Со временем ты ее забудешь. Время, как известно, – лучший лекарь.
Пол пожал плечами:
– Во всяком случае, так говорят. Прощай.
Пол пришпорил коня и, ни разу не обернувшись, поскакал в сторону дороги.
Бодайн не сомневался, что молодой человек со временем забудет Викторию. Однако размышлять на эту тему ему сейчас не хотелось. К тому же у него было множество дел. В первую очередь следовало поговорить с новым управляющим, который производил впечатление человека толкового, и Бодайн рассчитывал, что осенью и сам сможет отправиться в Техас – он ужасно соскучился по дому.
Поднявшись на веранду, он услышал веселый смех. Эдвард и Виктория играли с сыном. «Жизнь налаживается, – подумал Бодайн. – Виктория счастлива».
