— Робеспьер мой друг! — жарко заверял он. — Ты посмотри, какие письма он мне пишет!
Что ж, Терезия посмотрела. Да, там было написано «мой друг». Но она не верила ни единому слову Марка-Антуана. Он вообще был ей противен.
«Бог мой, только не с ним!»
— Тпр-у!..
Кони быстро остановились.
— Куда править?! — крикнула Анжелика.
Терезия выглянула. Они стояли на перекрестке.
— В Бордо! — мрачно скомандовала она.
— Зачем?! — ужаснулась Анжелика.
Терезия сдвинула брови. То, что она собиралась сделать, было не слишком честно, но иных вариантов женщина не видела.
— Едем к комиссару Жюльену, — пояснила Терезия. — Он поможет.
От Жюльена ей нужны были паспорта для себя и Анжелики. В Бордо, где всем заправляли друзья Тальена, это было невозможно, а вот в Орлеане или Париже, в любом крупном городе — вполне.
— Может, не надо в Бордо? — неуверенно возразила Анжелика.
— А куда?! — заорала Терезия. — Назад, к этим трупам? Чего здесь ждать, кроме смерти?!
— Как скажешь. — Анжелика залихватски щелкнула кнутом.
И вдруг, совершенно не к месту, Терезия поняла, что до смерти завидует подруге, не отданной замуж в четырнадцать, не родившей в пятнадцать и живущей в свои восемнадцать так, как она хотела.
Аббат узнал о прибытии бывшего испанского посла Франсуа Кабаррюса в Париж где-то через полчаса. Еще спустя тридцать минут ему сообщили, что тот хотел бы переговорить насчет векселей, предъявленных в Нанте и в Бордо.
«Ага! — с неудовольствием отметил Аббат. — Круги по воде уже пошли».
Крупнейший банкир и бывший посол был тесно связан с финансовой элитой Европы. Он ничего не делал просто так.
— С кем имею честь? — поинтересовался бывший испанский посол.
— Это не важно, мсье Кабаррюс. — Аббат присел напротив визитера и положил руки на стол. — Вы же не собираетесь протоколировать наш разговор, не так ли? Вам достаточно знать, что я понимаю, о чем идет речь.
Франсиско Кабаррюс кивнул и тоже присел.
— Двести тринадцать известных вам векселей уже никогда не будут предъявлены, — заявил он.
Аббат это уже знал. Три документа предъявила Анжелика Беро, остальные раздал Адриан. Вопрос состоял в том, какие выводы из этого сделает Кабаррюс.
— Франция утратила влияние в Индии и вряд ли восстановит его на Гаити.
— Ближе к делу, — попросил Аббат. — Не говорите банальностей.
— Вы проиграли, — тихо произнес Кабаррюс. — Не в интересах мирового сообщества…
— Какого сообщества? — недобро поинтересовался Аббат.
Кабаррюс выдержал его взгляд и ответил:
— Того сообщества, которое будет скупать разоренную Францию по частям.
— Не дождетесь, — отрезал Аббат.
— А куда вы денетесь? — спокойно возразил банкир. — Торговый баланс Франции известен. Ваши запасы тоже никакой не секрет. У вас попросту нет ресурсов.
Аббат рассмеялся и заявил:
— За что я вас, банкиров, люблю, так это за животный взгляд на вещи! Ни свободу, ни равенство вы ресурсом не считаете, а я с помощью этих двух слов страну перевернул.
— Верно, — согласился банкир. — Вы даже начали экспортировать этот замечательный товар соседям. Но, будучи откупоренным, данный продукт выдыхается, как ром. Проходит год, и никто уже не станет пить такую мерзость.
Аббат откинулся на спинку кресла и проговорил:
— У меня нет времени на аллегории, мсье Кабаррюс. Говорите по делу или уходите.
Бывший посол понимающе кивнул.
— Вы мудро поступите, если свернете ваш проект. Оставьте лозунг абсолютного равенства для рабов, возделывающих плантации. Больше он нигде не работает. Отмените максимум цен, заключите мир, и Франция сохранится.
Аббат зло рассмеялся.
— Вы забыли добавить: «Отойдите в сторону, пока мы будем делить все, что было поставлено на кон».
— Не думаю, что кто-то будет настаивать на выдворении вас из игры, — серьезно произнес банкир. — Да, вы нарушили массу правил: стреляли в крупье, запугивали других клиентов казино. Вам надо бы покинуть это заведение…
— Но это не казино, — закончил за него мысль Аббат.
— Верно, — кивнул банкир. — Это не казино.
Повисла пауза.
— У вас все? — сухо поинтересовался Аббат.
— Да. — Кабаррюс поднялся и вышел, не прощаясь.
Аббат был взволнован. Своими дурацкими аллегориями банкир сказал очень много. То, что знал Кабаррюс, было известно еще как минимум трем сотням человек, самых важных и сильных. Двести с лишним векселей на умопомрачительные суммы, вложенные тридцать лет назад в самые перспективные сферы торговли, обладали двойной силой. Главной из них, как в любой игре, была секретность.
Сейчас было утрачено все: и деньги и тайна. Да, если бы восстание Костюшко удалось, а Аббат взял бы Адриана и Анжелику живьем, то что-то вернуть было возможно. Но именно «что-то». Полный баланс республиканской Франции был теперь у всех на глазах. Он оказался жалок. Деловым людям стало предельно ясно, что никаких тузов в рукавах у республики не попрятано.
Но тут имелась еще одна важная деталь. Тайна не должна была раскрываться даже после раздачи векселей Адрианом. Все персоны, связанные с этой историей, склонны были молчать. Значит, огласка была сделана намеренно и централизованно. Секрет разгласил кто-то, связанный с Адрианом и Анжеликой, например тот же Кабаррюс.
Аббат вернулся в кабинет, приказал принести всю информацию по Кабаррюсу, наскоро пролистал толстенное досье и замер. На него смотрела старая сводка о фрахте флота семьей Кабаррюс у Анжелики Беро. Нет, он всегда об этом помнил. Но сейчас до него дошло, что вся история с пропажей векселей, от начала до конца, могла быть устроена Кабаррюсами. Еще с Испании!
Аббат вернулся к первым страницам, еще раз прочитал свежие донесения и замер. Оказывается, сеньор Франсиско подавал просьбу о реабилитации приговоренного еретика Амбруаза Беро. Более того, агенты Охотника, которых он завербовал в инквизиции города Коронья, сообщали, что Франсиско Кабаррюс приезжал и сюда и даже встречался с французским священником, исповедавшим Амбруаза. Такие вещи ради совершенно чужого человека не делают.
Аббат вызвал секретаря и запросил все данные о контактах Амбруаза Беро в прошлый приезд в Париж, семь лет назад. Он с полчаса ждал, получил досье, стремительно пролистал его и сразу увидел, что контакт был. Кабаррюс и Беро, дочери которых дружили, беседовали около полутора часов.
Он пролистал ближайшие страницы и не обнаружил личного донесения Амбруаза о контакте с послом Испании. Беро просто умолчал об этом! Аббат перевернул еще несколько страниц и заметил главное: чуть раньше Амбруазу передали на хранение пакет номер четыре.
