Жанна была ошеломлена. Пятнадцать комнат с окнами на море и десять рабов за половину экю! Она поблагодарила королевского интенданта, тот величаво поклонился и пригласил ее на завтрашний ужин.
— Вы помогли мне провернуть выгодную сделку, — сказала она испанцам, когда за ними закрылась дверь.
— Жизнь здесь ничего не стоит, — ответил Бракамонте. — За пять мараведи вы можете пировать каждый день. Если только не будете покупать привозных товаров. За один окорок просят сто мараведи.
Францу Эккарту она призналась, что взяла с собой пятьсот экю.
— Я могла бы прожить здесь тысячу месяцев!
— Восемьдесят три года четыре месяца и десять дней, — с улыбкой отозвался он.
Решив для начала обратить в местные деньги два французских экю, Жанна зашла к меняле. Тот сразу отсчитал ей за них семьсот пятьдесят мараведи.
Почти на всем протяжении пути путешественников сопровождала желто-черная бабочка.
Целый караван тележек, рабов и людей двинулся с постоялого двора в Каса-Нуэва-Сан-Бартоломе по каменистым дорогам, мимо диких банановых деревьев и преисполненных тайны кустарников.
Дом возвышался на склоне холма, фасадом к морю, среди зарослей буйной растительности, которая не смела переступить только кромку пляжа, у самого подножия. Архитектура изысками не отличалась. Черный каменный цоколь служил основанием для толстых деревянных колонн и выбеленных известкой саманных стен с вентиляционным отверстием вверху. Все это венчала крыша из пальмовых листьев. Окна были прикрыты простыми ставнями, ибо на Эспаньоле стекла, естественно, отсутствовали, и даже промасленная бумага считалась роскошью. Позднее выяснилось, что ящерицы-агамы страстно полюбили эту бумагу. Вокруг всего дома располагалась просторная терраса. Пятнадцать комнат имели обстановку весьма скудную: примитивные кровати явно местной работы, пара стульев и табуреты. Дополнял меблировку стол на террасе. Ни одного камина — видимо, бесполезного в этом климате. На заднем дворе накрытый решеткой неровный прямоугольник из почерневших от огня камней указывал, что именно здесь готовят пищу. Три чугунка, печка и стопка тарелок в последней комнате свидетельствовали, что предыдущие обитатели хранили тут продукты.
Все это стоило не больше ста семидесяти мараведи. И было целым состоянием.
Пение птиц, незнакомые запахи и бабочки заполняли воздух. На заднем дворе хрипловато журчал горный ручей.
Жоашен блаженствовал.
Жозеф лазил по деревьям.
Франц Эккарт помогал Жанне.
Десять рабов разнесли четыре сундука по трем комнатам, поскольку у Жоашена и Жозефа теперь были отдельные спальни. После этого рабы застыли с покорным и мрачным видом. По-испански все немного говорили. Жанна улыбнулась им и спросила у каждого, как его зовут. Видимо, они были крещены, ибо вряд ли карибы получили от рождения такие имена, как Себастьян, Хуанита, Винсенте или Пруденсия.
Старшая из женщин, которая отзывалась на имя Стелла, подошла к Жанне и спросила, что приготовить на ужин.
— То, что здесь едят, — ответила ей хозяйка. — Купите столько еды, сколько нужно для всех, — добавила она, указав на рабов.
Женщина смотрела на нее непонимающим взглядом.
— Рабам отдают объедки, — сказала она.
— Для всех, — повторила Жанна. — Где вы покупаете продукты?
— На рынке.
Жанна дала ей десять мараведи. Стелла с изумлением посмотрела на нее.
— Это слишком много!
— Что ж, вернете мне сдачу. Купите также пальмового вина и свечи.
Потупленные до сих пор взгляды устремились на Жанну. Но больше она ничего не сказала и, кивнув на прощание, ушла в свою комнату.
— Похоже, ты нарушаешь местные порядки, — сказал ей Франц Эккарт.
— Мне ненавистна сама мысль о рабстве, — парировала Жанна, — и, судя по всему, те же чувства испытывала покойная королева Изабелла. Теперь нужно проветрить и высушить нашу одежду. За последние недели она совсем отсырела. Если придется идти на ужин к королевскому индентанту, я буду похожа на пугало.
Она наклонилась, чтобы поднять засов своего сундука, и Франц Эккарт последовал ее примеру. Оказалось, что одна из рабынь, Хуанита, по-прежнему стоит у дверей. Жанна спросила у нее, как повесить одежду на просушку. Хуанита кивнула и исчезла; через несколько минут она вернулась с жердочками в форме буквы Т, взяла у Жанны рубашку тонкого полотна и натянула ее на поперечину.
— А как все это установить?
Хуанита снова вышла и вернулась, волоча за собой брус с выдолбленными отверстиями, воткнула в одно из них жердь и с довольным видом повернулась к хозяйке: это приспособление, объяснила она, придумано прежней обитательницей дома.
Через несколько секунд всю комнату заполонили Т-образные пугала.
Стелла отсутствовала не меньше часа, и Жанна вместе со всеми вышла встречать ее на террасу.
Она привезла полную тележку ужасающих на вид тварей. Размером с руку, черные, чешуйчатые, с торчащими иглами. Жанна ошеломленно смотрела на них.
— Langostas de arroyo.
Пресноводные лангусты? Они походили скорее на гигантских раков. Одного хватило бы на целый обед. Какие-то красные клубни.
— Patatas.
Бататы. Наверное, их они ели в полдень. И так далее и тому подобное.
Сливочное масло отсутствовало, зато было пальмовое. И всего три свечи. Жанна удивилась. Свечи были редкостью — для освещения опять-таки использовали пальмовое масло. Стелла купила на рынке пять маленьких глиняных ламп и понесла одну из них в дом. Раб по имени Ригоберто стал яростно высекать огонь кремнем и сумел наконец подпалить фитиль. Такая лампочка вполне стоила свечи, и к тому же с ее помощью можно было поджигать дрова в печи на заднем дворе.
Вместе с тремя кувшинами пальмового вина и лампами все эти покупки обошлись в шесть мараведи. Стелла вернула четыре Жанне.
Жанна решила, что последняя комната, выходившая на задний двор, будет служить кухней. Она велела вычистить все кухонные принадлежности песком и сполоснуть в ручье. Потом стала наблюдать, как варятся в котелке чудовищные раки и тушится овощное пюре на пальмовом масле. Ужинать сели в сумерках, на террасе.
— Из чего мы будем пить? — спросила Жанна.
Предыдущие собственники привезли и увезли с собой кружки. Стелла и Хуанита предложили взамен кокосовые орехи с предварительно срезанной крышкой. Неудобные бокалы, поскольку их нельзя поставить на стол.
Вареные раки понравились всем чрезвычайно. К сладкому картофелю и неизвестным растениям, обжаренным на пальмовом масле, надо было еще привыкнуть. Маленькие ароматные фрукты с тонкой кожицей вызвали восторженные возгласы. Жанна не знала, как они называются.
— У меня такое чувство, будто я только что родился, — сказал Жозеф.
