— И первая наместница имеет право назначить такого?
— В том-то и дело, что нет. Точнее, право вроде как имеет, но требуется согласие Кирлана. Однако согласие наверняка будет.
Сколь бы неожиданным ни было предложение Армы, Тевена не стала в ответ пожимать плечами. Она отхлебнула маленький глоток вина.
— Зачем тебе кто-то такой?
— Зачем? Незачем. Мне нужна ты. Вдвоем… Слушай, может, я немножко пьяна, но я знаю, что говорю. Так вот, эту провинцию (провинцию, а не какое-то брошенное удельное княжество, поскольку оно таковым не является), так вот, эту провинцию можно собрать воедино. Ты ведь повидала Шерер? Пришли новые времена, Тевена. Я служу империи, которой через четверть века может не быть. Все зависит от Верены, властительницы, какой в империи давно не было… может, уже века четыре. Но в Дартане, кажется, сидит еще одна такая же. Представляешь? Если никто не поддержит Верену, Шерер покатится, как камень по склону горы, а внизу распадется на десятки осколков. Агары уже независимы и могут смеяться над континентальными государствами. Завтра другие Острова, Гарра, Громбелард… Но Рбит и Глорм не удержатся в горах, и уж наверняка не так, как ты написала мне в письме. Можно начать там войну, но потом? Послать отряды в Армект и Дартан? Глорм не создаст армию, которая вторгнется в города, а что она найдет в деревнях? Коров? Много веков назад разбойники-рыцари сражались с иным противником, там были лишь враждующие друг с другом армектанские княжества и вечно погрязший в гражданской войне Дартан. Теперь все не так. Лонд я не отдам, — твердо заявила она. — А в горах есть только скалы. Никто не может питаться камнем. Глорм уйдет из Громбеларда так же, как пришел, ибо его время кончилось раз и навсегда. А мое нет. Знаешь, кто я? Только лишь урядница, которая наверняка не сумеет исправить мир, даже при поддержке другой урядницы, скажем, такой, как ты. Но его может исправить самая совершенная из существующих в этом мире организаций, и организация эта стоит за мной. Работая, только честно работая и ничего больше, я могу вернуть Вторую провинцию империи, а точнее Верене. Я люблю ее, — слегка беспомощно призналась она. — Что скажешь? Я люблю мою императрицу, Тевена, и хочу верно ей служить. Это… это женщина… — она запнулась. — Нет, иначе: это человек, какого я до сих пор не знала. Великий человек, понимаешь? Не знаменитый, не сильный, только великий.
Армектанка молчала, слушая ее.
— У меня дом, сын, две дочери, — наконец сказала она.
— Я знаю, что и кто у тебя есть. Ты богата?
— Ты знаешь, что да.
— Очень?
— Что это значит, Арма? Нет, не очень. Просто богата.
Блондинка назвала сумму в золотых. Тевена долго смотрела прямо перед собой, касаясь губами края бокала. Наконец она отпила глоток и взяла со скатерти миндалину.
— Что это?
— Естественно, не жалованье третьей наместницы судьи. Но столько нужно заплатить, чтобы получить для трибунала в Лонде такого, как ты.
— Похоже, ты меня несколько переоценила. И кто должен выложить эти деньги?
— Конечно, я, и не потому, Тева, что мы подруги. Это не подарок, а просто плата за то, что ты можешь для меня сделать. У меня есть планы, и я намерена воплотить их в жизнь. Для этого требуется помощь, и она стоит денег, а я умею считать и знаю, на чем или на ком не следует экономить. Столько стоит для меня настоящая опора моей должности здесь, в Лонде, столице Громбеларда.
— Сто тысяч золотых? За это можно купить небольшое княжество.
— Скажем так — неплохое имение. А я хочу за это купить целый край. Большую, хотя и скалистую, провинцию. Очень дешево. Четыре города в горах, сто или двести деревень в Низком Громбеларде, безопасный путь через Срединные воды, а сам этот путь стоит больше, намного больше, чем сто тысяч золотых, Тевена. Подумай, — попросила она. — Ты нужна мне не сегодня и не завтра. То есть да, ты мне нужна даже сегодня, и была нужна еще вчера и позавчера… Но я подожду.
Тевена умела отодвигать в сторону все то, что в данный момент было лишним. Небывалое, ошеломляющее предложение в самом деле заслуживало того, чтобы тщательно его обдумать. Да, она была богата, в чем призналась перед подругой. Но что значит богатство, когда у тебя трое детей? Какое приданое для дочерей? Одна деревня для каждой? А Ивин? А она сама? Она была еще не стара. Может, она могла еще что-то сделать как для себя, так и для своих детей? Неожиданно, за неприлично обильно заставленным столом, ей сделали предложение, которое переворачивало с ног на голову все ее планы, всю жизнь. Она должна была вернуться в Дартан, собрать вещи и ехать обратно? В Лонд? Чтобы рядом с прибывшей из прошлого золотоволосой интриганкой исправлять мир, латать Вечную империю? Да, эта интриганка не бредила, даже если попробовала немного вина. Похоже, она знала, что говорит, к чему клонит. Тевена кивнула — и отложила вопрос на потом. Она не собиралась решать его за жареным мясом, с бокалом в правой руке и сушеной сливой в левой.
— Гм, — пробормотала она, словно речь шла о принятии решения, где она будет ночевать, у Армы или у себя. — Мне кое-что пришло в голову, я вспомнила… Ты еще помнишь Лошадника?
Лошадник когда-то был знахарем, лечившим животных, а кроме того, человеком, который давал в Громбе кров и убежище властителям гор.
Арма тоже умела откладывать в сторону вопросы, которые не удавалось решить немедленно.
— Помню, — с улыбкой ответила она. — Я тебе тоже кое-что сейчас о нем расскажу… Но сперва ты. Что он сделал?
Тевена засмеялась.
— Ты не поверишь… Когда-то он сделал мне предложение.
Арма действительно не поверила.
— Ну да… Лошадник? Но… тебе?
— Я должна была стать женой Лошадника, — холодно и надменно подтвердила Тевена. — Он сказал, ему неважно, что у меня уже есть дети от кого-то другого.
Арма во второй раз опрокинула бокал. Тевена, касаясь губами своего, не пила, поскольку не могла, лишь беззвучно смеялась, глядя на рубиновый напиток, дрожащий в глубине сосуда.
— Рассказывай! — Хозяйка плакала от смеха. — Ну давай, я просто не могу… не могу дождаться…
Тевена рассказала.
22
Ридарета питалась отбросами и хлебала помои. Ей ничем больше не досаждали, если не считать отвратительную жратву.
Странными были капризы и природа удивительной силы, переполнявшей тело когда-то обычной женщины. Эта сила почти на глазах заживляла смертельные раны, сращивала кости; ее более чем хватало для поддержания жизни в теле, но она не избавляла от чувства голода и жажды. Пустой желудок мог оставаться таким вечно — но и несчастное существо, которому он принадлежал, точно так же вечно мечтало бы хоть о какой-нибудь еде. Ридарета не могла умереть с голоду точно так же, как не могла утонуть, поскольку не нуждалась в воздухе; впрочем, зная об этом, она когда-то решила побывать в подводном мире, недоступном простым смертным. Но человеческое тело каждой своей частицей требовало воздуха, легкие же, в которые ворвалась вода, лопались от боли, пытаясь дышать этой водой, послушные рефлексу.
