— Приготовиться к столкновению! — Он пристегнулся и развернул кресло. Оно было сконструировано так, чтобы выдерживать подобные столкновения; у «Ладьи», как и у других судов ее типа, имелся внушительных размеров носовой таран. Однако он не был предназначен таранить нечто величиной с город. Противник только посмеется, если крейсер просто распластается на дредноуте, как жук на иллюминаторе.
Он закрыл глаза и подумал о доме, который он никогда больше не увидит.
Столкновение получилось удивительно мягким. В ушах Чейсона заскрежетало, судно задрожало и взбрыкнуло. Потом притихло и остановилось. В колеблющемся свете газовой лампы он встретился взглядом с Трэвисом и усмехнулся.
— Посмотрим, что у нас. — Иллюминаторы были забиты обломками. Они перебрались к дверям мостика, и Трэвис распахнул их. У Чейсона перехватило дух.
«Ладья» получила десятки пробоин. Внутри все развалилось, мертвецы и части тел смешались с катушками спутанных канатов, сломанными переборками и торчащими во все стороны стойками. Оттуда, где был ангар, струились голубоватые лучи. Ближе к мостику дыры в корпусе показывали только темноту.
— Вошли, — удивился Трэвис. — Больше чем наполовину.
Чейсон кивнул.
— Я так и предполагал. — Он пробрался через обломки к ракетчикам, толпившимся рядом с направляющими стойками.
— Готовы стрелять, парни? — Они уставились на него в недоумении.
Чейсон беззаботно рассмеялся.
— Давайте же! — кричал он. — Мы создаем легенду, и это ее часть! Дадим залп, разорвем ублюдка на части — и сделаем это изнутри!
Тем не менее они колебались.
— Чего ждете? — прогремел вдруг чей-то голос.
Это был Слю, весь в копоти, с болтающейся порванной цепью на запястье. Вместе с ним, помогая плотнику перебираться через завалы, был посол Рейсс. Оба держали в руках обнаженные сабли, и оба выглядели преисполненными мрачной решительности.
— Вы слышали адмирала! — завопил Слю. Ракетчики переглянулись, затем бросились на свои посты. Чейсон уже слышал выстрелы. В следующее мгновение за спиной у Слю появились солдаты в форме Формации Фалкон. Судя по всему, они проникли на крейсер через дыру в корме. Грозные ребята. Да вот только опоздали.
— Рейсс, Слю, сзади. Парни, огонь!
Правый борт дал залп, и корпус «Ладьи» содрогнулся, пытаясь развалиться. Некоторые ракеты, должно быть, прошли подлинным коридорам и взорвались в сотнях ярдов от крейсера. Другие не пролетели и десяти футов. Но дредноут не был рассчитан на такую атаку. Ракетчики прочистили трубы и дали второй залп. «Ладью» тряхнуло еще сильнее, чем в первый раз, и корпус не выдержал. Трэвис схватился за подпорку, свет упал на удивленные лица Рейса и Слю, и тут все исчезло в ярком солнечном свете — судно раскололось надвое, и небо наполнилось дымом и летящей темнотой.
Чейсону удалось ухватиться за веревку, и теперь он болтался над бесконечной пропастью Вирги, наблюдая, как кормовая часть дредноута отваливается и разлетается на кусочки с каждым новым взрывом. Словно загипнотизированный, он наблюдал за всем этим до тех пор, пока не почувствовал, что веревку тащат с другого конца. Адмирал посмотрел вверх.
Задняя половина «Ладьи» все еще торчала из передней части дредноута, в том месте, где гигант переломился надвое. Дым выходил из передней части, но взрывов слышно не было. Три фальконца подтягивали веревку, на которой держался Чейсон, и по их глазам видно было, что они готовы его убить. Никого из членов своей команды адмирал не обнаружил.
— Господа, — сказал он, протягивая руку, — встречайте человека, который разбил вас.
Венера смотрела на плачущего Хайдена Гриффина. Ее терзало смутное беспокойство; но она отчаянно пыталась подавить в себе его.
Обри Махаллан едва заметно пошевелилась, указывая рукой в сторону командного зеркала желаний, перед которым они плавали. Сжимая саблю в потеющих руках, Венера снова и снова задавалась вопросом, почему не появляется Лайл.
Индикатор зашиты Кандеса лениво кувыркался в воздухе.
И вдруг погас. Венера нахмурилась. Либо села батарейка, либо… Она посмотрела на Обри Махаллан.
Руки и ноги ее бессильно болтались в воздухе, голова медленно клонилась вперед. Гриффин в последний раз всхлипнул и повернулся, чтобы посмотреть в зеркало желаний. Теперь это был прямоугольник белого света; все детали размыты пробуждающимися солнцами.
Гриффин снова повернулся к Венере. Она невольно вздрогнула под его взглядом.
— Нам нужно идти, — только и сказал он.
Это прозвучало так неожиданно, что Венера даже подумала, что ослышалась.
— Я убила твою женщину. Если я подойду к тебе, ты убьешь меня.
— Нет.
Она усмехнулась.
— Неужели? А где Лайл? — Гриффин отвел глаза, и ее сердце дрогнуло.
— Он не придет, да? Вы, мальчики, наконец решили ваш небольшой спор?
Он взял на руки тело Махаллан и оттолкнулся в направлении выхода.
— Разве у меня был выбор? — крикнула она вслед. — Ты же знаешь, что она пыталась сделать!
— Замолчите, — бросил он, не оглядываясь. — Просто замолчите.
Ярость боролась в ней со страхом, но уступать она не собиралась. Только не слуге.
— Так пристрели меня! Я сделала то, что должна была сделать.
Прежде чем исчезнуть за углом, он оглянулся и посмотрел на нее грустно и немного растерянно.
— Я не собираюсь убивать вас. На байке есть место. Пойдемте со мной.
— Значит, я должна тебе довериться. — Да.
Венера рассмеялась и отступила в тень.
— Никогда никому не доверялась. И не собираюсь начинать.
— Как хотите, — сказал он устало. И ушел.
Венера долго оставалась на месте. Кандес пробуждался, и его мощь уже ощущалась. Она не чувствовала тех невидимых частиц, которые, по словам Махаллан, наводнят это место в течение дня, но представляла их ядом, просачивающимся сквозь стены. Даже если ее не убьет жара…
Но довериться человеку, любовницу которого она только что убила? Безумие. Довериться Гриффину? Довериться кому бы то ни было? Есть идиоты, которые это делали и оставались в живых. Но она знала — ей так не повезет.
Венера сердито потрогала скулу. Она умрет здесь, несчастная, покинутая.
Когда пуля поразила ее, она лежала на каменном полу, стонала и ждала — ждала, пока кто-то придет к ней и увидит ее страдания. Она ждала, что спасители будут плакать от сочувствия. Никто не пришел. Никто не спас Венеру Фаннинг. И в конце она поползла сама, без посторонней помощи, по коридорам Адмиралтейства. В последнюю секунду она лишилась чувств и не узнала, держал ли ее кто-то так, как Гриффин держал Махаллан, вытирал ли кто-то ее высыхающие слезы и бормотал ли, что все будет в порядке. Когда Чейсон попробовал сделать это потом, было уже слишком поздно.
