Док с чувством пожал крепкую руку ветерана.
— А почему он называет тебя капитаном, Дед?
— Да тоже по старой памяти, — отмахнулся Денисов. — Я ведь начинал здесь в звании капитана, тогда мы с Роналду и познакомились. Так, оружие и экипировка в багажнике — сержант уже позаботился. Загоняй свою кошку, и погнали. Нам сутки пылить.
— Постой, постой, Дед. — Док недоуменно развел руками. — Какое оружие? Какая экипировка? Я так не могу. Я должен все подогнать и притереть.
Денисов довольно прищурился.
— Молодец, боец. Проверку прошел. Все правильно. Значит, так. — Он прокашлялся и строгим начальственным тоном произнес: — АКМС под патрон 5,45 с подствольным гранатометом. Ты, как я понял, такой уважаешь. Три снаряженных рожка и две гранаты для «подствольника» в комплекте. Еще две ручные гранаты «Ф-1». Э… сам разберешь. Твой комплект в багажнике справа. И! Ровно тридцать минут, старлей! Оправиться, подогнать амуницию. Выполняйте! — Он достал из кармана пачку сигарет и отошел в сторонку.
Док сунулся в багажник и… обомлел! Поверх армейского рюкзака лежал вакидзаси! Не его, родной, но такой же: раритетный, обагренный кровью поколений, из благословенного металла Фудзиямы. Док трепетно достал клинок из ножен, изучил иероглифы на матово-белом полотне, провел пальцем по бритвенно-острому лезвию, растроганно повернулся к Денисову:
— Спасибо, Дед! Ты действительно великий разведчик и… настоящий ниндзя.
— Этих твоих самураев мы, даст Бог, мочили и будем мочить, — сердито пыхнул дымом Денисов, — но поучиться у них есть чему. Офицер постоянно должен учиться. Тем более что пуля — дура, а штык — молодец. Так говорил Суворов.
Нет, Денисов в самом деле заслужил звание «Великий!» Все старый тертый шпион предусмотрел. Даже исподнее: легендарную тельняшку и просторные сатиновые трусы. И все — камуфла, берцы, кепка — строго по размеру Дока, словно он предварительно его обмерил. Док, нисколько не смущаясь, — привык уже к местным демократическим нравам — прямо на улице переоделся, продемонстрировав одиноким прохожим голый зад. Нацепил ремень, портупею. Кобуру и подсумки. Все новенькое, «с иголочки», из скрипучей, тугой, остро пахнущей советской кожи. Быстро и сноровисто, за двадцать три секунды (проверил по часам), разобрал и собрал автомат. Тоже новенький, тугой, в заводской смазке. Мог управиться и за двадцать секунд, но торопиться было некуда. Вставил снаряженный рожок, передернул затвор, щелкнул предохранителем. Основная убойная машина готова. Пистолет…
«Дед, сукин сын… „Беретта“! Конечно же, „беретта“!» Док не стал ее разбирать, только убедился, что обойма легко выбрасывается и что в ней пятнадцать патронов. Сунул пистолет в кобуру. Затем вкрутил в «лимонки» запалы, уложил их в подсумок для гранат. Вакидзаси — за голенище правого берца. Проверил содержимое рюкзака. Все, как положено по уставу. Трехдневный сухой паек. Пара исподнего, носков. Фляга с водой (ее Док сразу прицепил на пояс), котелок, фонарь, бинокль, аптечка, спички в непромокаемом контейнере, другие, столь необходимые в автономном рейде, мелочи. Док забросил рюкзак за спину, попрыгал на месте, пробежался по тротуару метров тридцать. Ничего не звенело, не гремело и не терло. Вытянулся перед Денисовым:
— Товарищ каперанг! К выполнению боевого задания готов!
Денисов лениво глянул на циферблат часов.
— Хорошо, старлей. Уложились в двадцать две минуты. Восемь минут на перекур.
— Разрешите, я погружу э… ну…
— Боевые спецсредства биологического предназначения, — строго дал емкое определение Денисов. — Разрешаю.
Появление Дока в полной боевой выкладке в вестибюле четырехзвездочного отеля никакого ажиотажа среди персонала не вызвало. Мало того, реакция была «нулевая». И то: сорок лет гражданской войны. Здесь только ленивый не носил при себе автомат или пистолет. А погрузка «боевого спецсредства биологического предназначения» много времени не заняла. Док открыл номер, подал мысленную команду. Эфемерные серые блики поиграли на стене коридора, на тротуаре и погасли на заднем сиденье «газона».
— Подвинься, — буркнул Док и полез в машину. Джип долго петлял по уже знакомым и таким отвратным улочкам африканской столицы и наконец выкатил на второстепенную шоссейку. Сержант Роналду поддал газку, машина набрала стандартные девяносто в час и лихо поскакала по многочисленным ухабам и ямам. Километров через пятьдесят это относительное дорожное благополучие закончилось, и «газон» запылил по узкой ленте, которую назвать дорогой язык не поворачивался. Потянулась по обе стороны унылая, желтая, выжженная дотла лютым солнцем саванна. Кое-где мелькали на обочине чахлые акации, да иногда оживлял пейзаж громадный зонтик гигантского баобаба. Зато все чаще стала попадаться по дороге африканская живность. Перебежал дорогу клыкастый кабан-бородавочник, метнулось в сторону небольшое стадо грациозных антилоп (Док не знал их названия), показалась далеко на горизонте пара жирафов.
Доку, настроившемуся на рабочий ритм, унылое однообразие очень скоро наскучило. Не искрили по сторонам «электры», не вихрились «птичьи карусели», не лопатили землю «мясорубки». Хоть бы где лужица «студня» или клок «ржавых волос». И хоть бы где мелькнул знакомый силуэт отмороженного зомби или проскрипела наглая псевдоплоть: «Помоги, браток…». ПДА, похоже, — лишний предмет экипировки, да и автомат под рукой не нужен. Док расслабился и даже заклевал носом. Потекли в полудреме томные мысли в голове: «Нет, я, конечно, не скажу этого Деду. Но его африканский ад — детская забава по сравнению с нашей Зоной. Как там по статистике дотошного Юрика получается? В первый год выживаемость сталкеров составляет десять процентов. То есть из ста выживают десять. На второй год — пять процентов от начального числа. На десятый год — всего один. Из ста сталкеров на десятый год выживает только один! Один! А я… Я! Продержался целых пятнадцать годков! И выжил! Правда, чудом выжил».
Он чисто инстинктивно опустил руку на то место, где, по идее, должна располагаться холка химеры. Попал точно в нос, и весьма чувствительный, как успел убедиться любознательный Док.
— Полегче, приятель, — недовольно пробурчала химера. — А вообще, ты прав, Док. Они в сравнении с нами полные лохи.
«Разве я говорил „лохи“»? — удивился Док, но тотчас перешел в режим мысленного диалога:
— Нет, Чудо, мы не правы. Просто у них своя специфика. Они знают и умеют много того, чего не знаем и не умеем мы. И нам есть чему у них поучиться. Кстати, об учебе… Можешь уже нарисоваться. Давай-ка, научи меня языку местных племен.
Химера тотчас же и «нарисовалась». Док глянул искоса и в который раз подивился, как инфернальная кошка Зоны умудрилась втиснуть свое трехметровое тело на узкое сиденье джипа. Он опустил руку, теперь точно на загривок химеры, и ласково потрепал ее за ухом. Чудо прижмурилась довольно и разве что не замурлыкала.
— Ладно, хочешь учиться — давай. Только помни: башка будет раскалываться минут двадцать.
— Помню, начинай.
Он мгновенно впал в транс, и понеслись во сне незнакомые образы, лица, предметы… Док очнулся, охнул болезненно и ухватился за виски. Простонал натужно:
